(Сказ о фактическом)
Моей сестре Марии Михайловне посвящаю.
В предисловии к известнейшему «Собору Парижской Богоматери» Виктор Гюго упомянул греческое слово ANAГКН, обнаруженное им в одной из башен собора. Начертанные на каменной стене буквы как бы несли на себе тяжесть средневековья; что-то таинственное, загробное, жуткое. Это слово глубоко поразило автора, причем не только своим мрачным, суровым смыслом, но и признаком готического письма. Это-то слово и породило роман.
Судьба. Она – что ветер. В глобальном масштабе, на просторе, дует строго однонаправленно, в полном подчинении состоянию атмосферы, зато все-все закоулочки воспринимают его каждый по-своему.
Так и судьба. У каждого человека – своя, индивидуальна, но в то же время свойственна целым поколениям, так как здесь общие и время для жизни, и условия ее, и, значит, трудности. Доля, упавшая на плечи родившихся в 20-е годы, пожалуй, самая безжалостная. Если голод в начале 30-х и пощадил кого, если репрессии последующих лет, когда всюду выискивались «враги народа», если они не всех детей оставили без детства, то Великая Отечественная война проглотила юность у каждого.
Первый удар Машенька получила в неполные шесть лет, когда арестовали отца (не так выразил свою мысль на колхозном собрании), хотя он один из первых вступил в колхоз, причем добровольно; хотя он один из первых, самых первых (!) трактористов. Может, именно поэтому и выпустили, все же продержав его почти год.
Тут-то и посоветовал ему один добрый человек, истинный большевик:
-Михал Михалыч, уезжай. Лучше совсем, куда-нибудь подальше, даже вообще из Алтая, ибо сейчас время такое непонятное, что никогда не знаешь, что ждет тебя завтра.
Так Машенька оказалась в чужом краю. В Казахстане.
На начало войны Маше доходил 13-й год. Возраст, когда и ребенком уже не назовешь, и взрослой еще не стала. Зато войне… Войне было без разницы. Видимо, знала, проклятая, что вмиг сделает Машу взрослою, как и всех других подростков; знала, ибо очень скоро в хозяйстве почувствовалась нехватка рабочих рук. Если до этого Маша лишь помогала матери по дому, то теперь все домашние заботы легли на ее плечи, так как мать чаще стала задерживаться на работе и, значит, уставать.
С началом учебного года Маше стало еще трудней. Не только занятия в школе и выполнение домашних заданий занимали ее время, много времени уходило и на дорогу: школа далеко, за четыре километра, в соседней деревне. Хорошо еще, что в целом таких детей к общественному труду страна пока еще не привлекала. Но некоторые Машины сверстники, особенно мальчишки, бросив школу, то бишь «повзрослев», вовсю уже включались в рабочий ритм страны.
После «семилетки» Маша пошла было в восьмой класс, но школа была еще дальше, в другом селе, пришлось бросить, закончить свои «школьные годы чудесные», уступившие место другому учебному заведению – университету жизни, то есть началась трудовая ее биография. Все лето. Целый день на солнце (на юге Казахстана лето жаркое). Целыми днями с тяпкой, а после совхозного поля – еще и на свой огород.
Бывало, забежит какая подружка:
-Володька приехал. Танцы будут. Пойдешь?
-Я уже натанцевалась, — ответит Маша, а самой скорей бы в постель, отдохнуть.
Володька – это гармонист. Парень. Живет в городе, иногда навещает родных, то есть мать с братишкой. Отец-то – на фронте. (Через год и он уйдет на войну. И не вернется…). Ох, и играет! Правда, в деревне есть еще один гармонист, но тот – совсем пацан.
День Победы Мария встретила без особой радости. Нет, радость была, даже огромная, но не было на душе тех эмоций, что виделись всюду, не было восторга, какой на многих лицах аж переливал через край: Победа! Кругом и всюду! Радость безмерная!
…На сердце – неотступно сверлящая мысль об отце: «Хоть бы похоронку, а то… вестей о нем нет». Как ушел, так вскоре и пропал, успев написать не более двух-трех писем.
На всю жизнь запомнила Мария день, когда через два года после войны поехала в город, зашла к тетке, а там – письмо. От отца. Его и ждать-то уже перестали. Первая мысль: «Почему сюда, а не домой? Почему?».
Этот вопрос и по прочтении письма остался непонятным, и прояснился он лишь дома, от матери, долго сидевшей над словами «больше года ищу вас всюду» и наконец правильно разобравшейся в них:
-Значит, отец писал нам и раньше, может, и не раз, только те его письма до нас не доходили.
…Аж мурашки по телу.
На отцовское письмо, конечно же, откликнулись сразу, мы, мол, на месте, все живы и пр.; после чего и от него получили (…нет. Не ответ, а опять: «Где вы есть?»). Снова ответили. Опять вопрос: «Где вы?». Снова… Опять… Он спрашивает, ему отвечают… Больше года! Больше года не могла наладиться нормальная связь с отцом. Больше года ответные письма до него не доходили. Больше года, когда, наконец, установилась настоящая переписка, хотя и растянулась она потом на пять непонятных долгих лет, пока отец не позвал всех к себе.
Судьба опять срывает Марию с насиженного места и бросает черт-те куда (!), зато там, на Севере, она встретит друга по жизни. Он, как и многие другие, оказавшись вдали от родных, тоже участник войны, тоже бывший военнопленный, тоже без суда и определенного срока («Живи здесь – и все»)…
Ее Александр был хорошим семьянином, хорошим отцом двух детей, хорошим человеком, тружеником, но война сделала его вспыльчивым, несдержанным. Он часто нервничал, срывался, чем создавал семейные неурядицы; не раз уходил от семьи, а успокоившись, возвращался. Она принимала, отлично понимая, что это чертовка-война сделала его таким: и нервы ему расшатала, и здоровье нарушила (был два раза ранен), и плен преподнесла, чем Колыму подготовила, подлая.
Рано ушел он из жизни. Рано дети остались без отца. Рано, в общем-то, еще молодая жена осталась без мужа. Мало того, случилось так, что впоследствии она не будет относиться к статусу вдов участников войны, так как ее Саша, будучи в плену, по каким-то причинам назвался другой фамилией, – и опять судьба ударила Марию: она не будет пользоваться предоставляемыми вдовам льготами.
Сейчас Марии Михайловне 86 лет. В довершение ко всему судьба распорядилась так, чтобы она жила не у сына, как должно быть по-христиански, а у внука, ибо сын далеко. В другой стране.
От автора: ANAГКН – рок, судьба (греч.).
Н. ЦИМБАЛИСТ, с. Троицкое.
