Владимир Алексеевич Якубенко известен широкому кругу наших читателей прежде всего как автор стихов и прозы, которые часто публикуются в газете.
Родился он в 1935 году в Кустанайской области. За годы трудовой деятельности работал крановщиком, трактористом, комбайнером, механиком, много лет – в нашем районе.
В.А. Якубенко – автор нескольких сборников, изданных в разные годы. Последний – «Многоцветие» — вышел в свет в 2013 году.
Редакция районной газеты несколько десятилетий сотрудничает с Владимиром Алексеевичем, и сегодня мы предлагаем вниманию читателей интервью с ним и, разумеется, стихи, дабы ознаменовать славную дату – 80-летие со дня рождения. С юбилеем, уважаемый Владимир Алексеевич!
-Надо полагать, Вам, как и многим, тем более имеющим украинские корни, небезразличны события современной Украины… Как Вы считаете, в ближайшие годы между нашими странами будет вражда? Чем это чревато для России?
-От невообразимого изуверства, разгоревшегося после известного майдана, сердце обливается кровью. Исторически народ украинский разделен двумя ветвями христианства, и от этого никуда не денешься. Так что нива для принципа «разделяй и властвуй» постоянно поддерживалась в возделанном состоянии. К тому же, в ней давно ждали своего часа семена откровенного национализма. Майдан сказал: «Да будет свет!», – и русский язык стал языком-изгоем, и загремели пушки.
Если народу Украины будет дана возможность без политического давления изъявить свою волю, то предпочтения людей разорвут страну надвое, большая часть, даже чисто этнические украинцы, предпочтут остаться с Россией. Но кто это им позволит? Так что, если армия Донбасса не сметет с трона проамериканскую хунту, надеяться на то, что в стране водворится какой-то порядок, не приходится, и добрососедским отношениям с нами не возродиться. Уж Запад об этом позаботится. Просвещенной Европе в радость любая для России пакость. Боюсь, что Украина может последовать по пути Вьетнама и Кореи, разделившись демилитаризованной зоной. Юг Украины будет в сфере нашего влияния, и это для России будет не самый худший вариант.
— Интересует ли Вас политическая жизнь страны? И какие моменты Вы отметили бы особо?
-Политическая жизнь страны, втащенной за уши на задворки чрезмерно развитого капитализма, не может меня не интересовать. Хотя бы уже потому, что обзавелся приличным шлейфом наследников. Мне не может быть безразличной их судьба теперь и в будущем. Что до «моментов», то тут не все так просто, чтобы можно было что-то сказать конкретно. Ибо их не перечесть. И нет второстепенных. Самые болезненные – это приватизация – растащиловка страны белым днем, разрушение народного хозяйства, армии и правоохранительных органов; война на Кавказе, атаки террористов и бандитский беспредел, который не замедлили воспеть в литературе, кино и даже в СМИ.
Хорошей добычей мутного времени стало для нас возвращение Крыма на его еще дореволюционную родину. Обнадеживают робкие усилия власти обуздать «западные ценности», обильно высеянные у нас безобразной эрзац-демократией. Не стоило бы властям заигрывать с откровенными шестерками ротшильдов, морганов, соросов и прочих учредителей кормушек для предателей. Демократия демократией, а госизмена – это госизмена, под каким бы сладким соусом она ни пряталась.
Гуманитарная помощь югу Украины – дело святое. Пора открыто помочь современным оружием, невзирая на европейское соплетечение, предварительно оповестив об этом командование НАТО. Чтобы не вызвать памперсную лихорадку.
-Говорят, сегодня в обществе преобладает настроение ностальгии по прошлому, по Советскому Союзу. Вы разделяете эту точку зрения?
-Разделяю, и в немалой степени. Потеряны важные общечеловеческие ценности, замещенные насаждением разврата, наркомании, безоглядным стремлением к обогащению любым способом, прежде немыслимой продажей собственных детей, убийством стариков за алюминиевые тарелки, за квадратные метры жилой площади, за военные награды. Патриотизм во всеуслышанье объявлен прибежищем идиотов. Кувалдой для сознания честного человека стал слоган «Если ты такой умный, то почему такой бедный?». Из чего вытекает вывод: Россия на 80 процентов состоит из круглых дураков.
Безвозвратно потеряны завоевания рабочего класса в социальной сфере: где теперь путевки в профсоюзные дома отдыха, на курорты, где бесплатное образование и медицина? Куда подевался профсоюз работников сельского хозяйства, решавший многие социальные и бытовые вопросы? Кто ныне может и вправе защитить работника (не рабочего!) от произвола работодателя? Где рабочий контроль на производстве хотя бы пищевой продукции? Куда подевалась сама идея, которая сплачивала вышеперечисленное в единый практический фактор, понимаемый как «забота государства»? Ничего этого больше нет. Правительственная партия «Единая Россия», перехватившая вожжи из всевластных рук КПСС, решая глобальные вопросы в строительстве, а теперь уже – в укреплении нового строя, устранилась от решения повседневных «мелочей» на уровне села, семьи, отдельного человека, благословив советом: «Хочешь жить – умей вертеться». И нет парторга, к которому при нужде можно обратиться за помощью с уверенностью в том, что он обязательно поможет.
Поэтому, несмотря на многие положительные моменты последних лет: обилие товаров в торговле самого широкого назначения, возможность вести собственное дело, хозяйство, ездить за границу, материнский капитал и ни малейшего усилия по борьбе с тунеядством, – люди, жившие при социализме, испытывают ностальгическое настроение. А вот преобладает оно или нет, сказать не могу. Что касается определения «многие», то здесь примешиваются чисто капиталистические новинки: безработица, возрастные и иные ограничения при приеме на работу, ЖКХ-бардак, почти недоступный суд, дорогостоящее лечение и ценовая нечистоплотность фармацевтов и масса других «мелких» факторов, олигархов не волнующих.
-В советское время соответствующая, советская же, идеология пронизывала общество, подчиняя (или стремясь подчинить) умы и судьбы. Как Вы думаете, какую идеологию пропагандирует государство сегодня?
-Какой-то четко выраженной центростремительной идеологии, призванной держать общество в состоянии пчелиного роя, я не вижу. После свержения Горбачева был дан толчок к разбеганию по своим лавкам, родивший известное изречение Б. Ельцина относительно суверенитета стран: «Сколько хотите». Коммунистическое «МЫ» последовало той же дорожкой, уступив место непредсказуемому «Я!». Олигархическое телевидение запело песни своих владельцев (не хозяев!), радио и пресса – туда же, и получилась крыловская повозка с раком, лебедем и щукой. Сейчас один из троицы стал коренником. Не хотелось бы, чтобы этот коренник в конечном итоге оказался раком или, не дай Бог, хищной щукой. Надеяться на то, что в небе над медведем, рядом со стерхами, мы будем радостно зрить гордого белого лебедя, не приходится – международная обстановка требует птицу орлиного пера. Пока что именно это перо консолидирует общество. Но сколько на это отпущено времени, даже Глоба не скажет.
Если прежде советский народ сплачивался КПСС вокруг ее ЦК (официальная риторика), то ничего противоестественного в этом не было – КПСС состояла в своей основе из рабочих и крестьян. А кто составляет «Единую Россию» да и т.н. «Народный фронт» – Чебурашка, сшитый на скорую руку. А кто в правительстве? Вокруг кого сплачиваться российскому народу? Вокруг тех, кто разбазаривает принадлежащие народам России недра и наживается на этом? Вокруг банкиров, перекачивающих народное благосостояние в МВФ?
Из чего вытекает, что нынешняя идеология направлена на инфицирование человеческой жадности бациллой гайдаровского буржуина. «Ничего, кроме бизнеса» можно уже вписать в государственный штандарт в кабинете президента и его верного Санчо – председателя правительства.
-Какие эмоции Вы чаще испытываете? Что Вас огорчает, а что радует?
-Эмоции? Они похожи на погоду и соответствуют климатическому течению: труднее жить – отвратительные, станет легче – сносные. Навестят дети – приятные. Приносят пенсию – раздумчивые. В общем, издевательски непостоянные.
-Творчество для Вас – увлечение? Страсть? Необходимость?
-Скорее, это своеобразная отдушина, через которую вдыхаю воздух, которого в действительности не существует, и выдыхаю скапливающуюся в душе и сознании неприязнь к безжалостному, пожирающему людей миру, к собственному нищенскому существованию и тупику, который не обойти. Страсти нет, необходимости – тем более. Но что-то близкое к необходимости могло бы появиться, если бы на такое творчество был рынок сбыта. Но стихи не могут стать стимулятором половой функции, не способствуют увеличению груди и не спасают от кариеса зубов. Кариес души никого не интересует. И спроса нет.
-В свое время Вы выступили в газете с критикой «слабых» стихов. Что бы Вы могли посоветовать начинающим поэтам, кто тянется к перу, но не особо приветствует законы стихосложения?
-Способность к творчеству породила человечество. Свидетельство тому – множество исторических памятников: дубинка, колесо, лук и стрела, гребное, а за ним и парусное судно, римский Колизей, Нотр-Дам, собор Василия Блаженного, дирижабль, «Слово о полку Игореве», Библия, Коран, «Тихий Дон», «Василий Теркин» – и можно ставить математический знак бесконечности. У всякого творчества имеется неизлечимое стремление к совершенству. Попытайтесь прочесть «Слово о полку Игореве», и вы признаетесь в своей беспомощности. То же постигнет вас и при чтении произведений В. Тредиаковского. Ломоносов вам уже понятен. С Пушкиным тоже затруднений не будет. И вы сами придете к выводу: ЛИТЕРАТУРНОЕ ТВОРЧЕСТВО ПОСТОЯННО СОВЕРШЕНСТВОВАЛОСЬ, ориентируясь на существующие законы внутренней и внешней эстетики, движимое безостановочно растущим интеллектом творцов. В определенный период времени форму и содержание произведения принято считать совершенной, и это становится правилом. Можно это общепринятое правило изменять по своему произволу, коверкать как угодно, но кто станет читать ваше «новшенство»? Литература знает таких «революционеров». Даже В. Маяковский наследил на этом поприще. Ну и что? А уж об элементарной грамотности и говорить-то как-то неприлично. Хотя кое-кто умудряется предлагать изданиям свои произведения вообще без знаков препинания.
Считаю, что писать надо так, чтобы читатель не переместил ваше произведение в частное место недолгой задумчивости.
-Сегодня любой автор имеет возможность издать книжку своих стихов или прозы, были бы деньги. Для этого не нужно членство в Союзе писателей, даже чьей-либо рецензии. А что для Вас значит издание очередного сборника?
-Если вы имеете в виду очередное издание моего собственного сборника, то для меня это значит только то, что память о моем пребывании на этом свете у моих потомков задержится несколько дольше обычного в таких случаях времени. К тому же, они могут почерпнуть в моих книжках пару-другую не самых плохих мыслей. Так что, если хотите побеседовать с правнуком вашего правнука, не жмитесь – пишите и издавайте. За свой, разумеется, счет.
-Если бы у Вас была возможность выбирать, где бы Вы хотели провести день рождения?
-Такая возможность у меня есть – дома, в окружении близких мне людей.
-Можете ли Вы о себе сказать: «молод душой»?
-Могу и говорю: я молод душой. Ибо сказано задолго до меня: «Не стареют душой ветераны». И это так. Чего всем, особенно читателям моих стихов, от всей нестареющей души своей желаю.
Подготовила Елена Цыгельная.
О том, о сем, но не о всем
Вот они, уставшие, больные –
Бывшие свинарки, пастухи, –
Покупают косточки свиные,
Искупая прежние грехи.
Горестно смотреть на утомленных.
Но не солнцем. Солнце для других,
Сединой еще не убеленных,
Собственников «тачек» дорогих.
У счастливцев ладно получилось –
Пощадили волны перемен.
Даже их младенцы научились
Не коверкать слово «бизнесмен».
Юноши поймали носом ветер,
На соображалку налегли,
Заявили папам, мол, не дети,
И – бегом подальше от земли.
Кто-то лихо выбился в министры,
Кто-то стройкой стал руководить,
А Егор вернулся в дом юристом.
Только стало некого судить.
Вор успел пробиться в депутаты,
Бизнесменом стал авантюрист,
Ванька-хулиган погиб солдатом.
И вздохнул от благости юрист.
Все во всем и от всего свободны,
Все с правами частного лица,
Делай все, что душеньке угодно!
Вот и ловят «лохов» на живца.
И Егор от благости добреет:
«Лох» подаст, и жулик отстегнет.
За свободу жизни не жалеют,
Хоть она иной раз и не мед.
Наш Егор не пашет и не сеет,
Не готовит на зиму сенцо.
Он законно может и умеет
Уводить от кары подлецов.
Или подводить. Тут нет секретов,
Что – кому. Судья ли, адвокат,
Видят, по известным всем приметам,
Кому в рай дорога, кому – в ад.
Ведь не зря статьи законов «дышлом»
Окрестили наши праотцы.
Вот и сердюковщина неслышно
Прячет в них позорные концы.
Пацану, что стибрил у торговки –
По нужде – горячий пирожок,
Справедливый суд без оговорки,
С пылу с жару, присобачил срок.
Да и то, чего бы стал он медлить,
Скромной частной собственности страж,
Меж рублем и совестью посредник
И гроза пятирублевых краж…
А Егор наш, несмотря, что зелен,
В знании лазеек мелковат,
Взялся защищать в суде Емелю,
Заявив себя как адвокат.
Иск простой – не оплатил ответчик
Заготовку и доставку дров.
Вот отрывок скорбной щучьей речи,
Чтоб вердикт был честен и суров:
«Я все дни трудилась что есть силы:
И колола, и переносила,
Как по струнке, в штабель все сложила
И, к несчастью, повредила жилы».
В конце речи, улыбнувшись мило,
От больницы справку приложила.
Справку секретарша огласила:
«Грыжа, геморрой, упадок силы
По причине тяжкого труда».
Эта новость мигом подкосила
Вечные сомнения суда.
А Егор наш был предельно четок:
«Несерьезно основанье спора –
Нет работы сделанной учета!
Также я не вижу договора.
Все слова истицы Щуки лживы!
Что до справки, то известно мне,
Что она, погнавшись за наживой,
Два часа металась на блесне.
А ответчик сам в лесу трудился.
И сама работала пила.
Лес на сани сам собой грузился.
Сани сами мчались вдоль села.
Есть свидетель – господин Бывалый.
Это на его стальном крючке
Щука то ныряла, то всплывала,
Чтоб не успокоиться в сачке.
И удачно сорвалась. Вот вкратце
То, что стало темой для суда.
Никаких плутовке компенсаций
Ложного морального вреда!».
И – ура! Емеля бросил шапку
Из лисы в судейский потолок
И, схватив защитника в охапку,
С радостью куда-то уволок.
Что там было дальше – неизвестно.
Может, даже выпить довелось.
Ну, так что? Законно и уместно –
Первое сраженье удалось!
Щука же, из скудости извечной,
Никого себе не наняла,
И, хоть иск ее был безупречным,
Из суда дурехой уплыла.
Так вот «первый блин» не вышел комом.
Если кто кирпич в меня метнет,
Знает пусть: теперь юрист знакомый
За моей оградою живет.
Он теперь у нас «Егор Ефимыч».
Легок на ногу, весьма красноречив.
Сколотил себе нехилый имидж
И местечко в банке получил.
Он, весьма успешно, отбивает
Жалобы всех щук и пескарей
И усталость от трудов смывает
В волнах экзотических морей.
Не свинарь он и пахать не может,
Но сегодня он в такой чести,
Что охота дать ему по роже –
За измену, Господи, прости.
Новая сказка про Ивана Царевича и предпринимателя Горыныча
Иван Царевич вам не кто-то –
Оставьте мерзкую хулу!
Три дня ходил он по болоту –
Искал судьбу свою – стрелу
И ту, в которую стрела
Попасть нечаянно могла.
Ходил, гадал, кем злая участь
Беднягу может наградить…
Но век не мог же он ходить,
В догадках самых жутких мучась.
И на четвертый день ушел,
Счастливый тем, что не нашел.
Тем временем его приятель,
Известный всем предприниматель,
Точнее – фермер, некто Змей,
В течение всех этих дней
Следил за ним из-за коряги.
Мне, если честно, жаль бедняги:
Болото – это комары,
Смрад испарений от жары;
Воды полно, а не напиться,
И невозможно отлучиться.
А ну как шалая удача
Ивану где-то подмигнет,
И тот судьбу свою найдет,
Едва от радости не плача?
И Змей терпел. Терпел и ждал.
И награжден был за терпенье:
Запел от радости, когда
Услышал лягушачье пенье.
Теперь царевне от него
Уже никак не отвертеться, –
Иван ушел. А кто другой
К болоту может припереться?
Теперь он, Змей, законный муж
Владелицы болота!
А это вам не пара луж,
Болото – это что-то!
Как ублажить даже врагов,
Есть множество историй.
И вскоре видели его
В кадастровой конторе.
Наш Змей держал по ветру нос,
Силен был в этикете:
Главной Кикиморе поднес
Что-то в большом пакете.
И вот уже в его руках
На гербовой бумаге
Цветут просторные луга,
Звенит ручей в овраге,
Шумит-гудит сосновый бор
И чешет брюхо тучам…
Вскоре напишут договор,
Скрепив солидной купчей.
Никто не видел той земли –
Печать затмила очи.
И Змею потекли рубли.
Причем большие очень.
А вот Царевич маху дал.
Придя с болота, исхудал.
Одно его мутило –
Терпенья не хватило.
И временами видит сон,
Как по болоту ходит он,
И нет нигде хотя бы
Сорокалетней жабы…
***
Такая вот сложилась нескладуха.
Ничем заметным путь мой не отмечен –
В психушке не был, не сидел в тюрьме,
От водки и наркотиков не лечен,
Мятежных мыслей не держал в уме –
И потерял прекрасную возможность
С десяток лет прожить на Колыме.
Ну, что за жизнь? – Работа да работа…
Семейный быт… Друзья по выходным…
А где друзья, там и поддать охота,
Рискуя вызвать неприязнь жены.
При этом знаешь, что терзаться будешь
Гнетущим чувством собственной вины.
Ну, что за жизнь? – Повырастали дети;
Жена состарилась; поразбрелись друзья…
Уже в другое перешли столетье,
А выпить мне по-прежнему нельзя.
И тут жена родная ни при чем –
Сей приговор мне оглашен врачом.
Такая вот сложилась нескладуха,
И нечем мне взбодрить остаток духа…
Но шепчет Змий, дыша горячим в ухо:
»Врача не слушай, главное – старуха».
***
Я и все – букашка и Вселенная.
Но что мне до Вселенной, если мне
Досаждает боль обыкновенная
Не в чужой, а в собственной спине?
Вижу и хромых, и болью скрюченных,
И могу душою сострадать,
Но, увы, мы с детства не обучены
Боль свою другому передать –
Ни самой природой и ни в школе,
Посвятив ей уйму лучших дней…
Вот и я не чувствую их боли,
А они не чувствуют моей.
Это плохо. Это очень плохо!
Ничего ужасней в мире нет:
Каждый может бесконечно охать,
Проклинать ни в чем не винный свет, –
Боль его останется при нем же,
Даже если есть больничный лист.
Вот и развелись в России бомжи;
Вот и мечет бомбы террорист;
Вот и бьет один пацан другого;
Вот и посылают нас порой
За пределы всех земных чертогов,
Охраняя офисов покой.
Ежедневно мы проходим мимо
Чьих-то тел болезненных и душ.
А ведь боли наши все сравнимы
И знакомы каждому, к тому ж.
Но мы все обходим их умело
И причин не видим для стыда.
Ведь «своя рубашка ближе к телу».
В этом-то и кроется беда.
