1 сентября исполнилось ровно 68 лет с начала совместной жизни Любови Григорьевны и Николая Гавриловича Ивановых. Они встретили меня приветливо в своем небольшом аккуратном домике, почти на самом выезде из Петровки. Николай Гаврилович в последнее время стал плохо слышать, поэтому общались мы в основном с Любовью Григорьевной, которая и поведала мне простую, но крепко берущую за душу историю их жизни и любви, связанных воедино. Быть может, только потому они выдержали все эти испытания, дожив до таких преклонных лет, что их спасала любовь…
Любовь Григорьевна родом из поселка Солоновка Топчихинского района. Николай Гаврилович жил в другой деревне, которая находилась от Солоновки в семи километрах. Когда он был еще совсем маленьким, у них случился пожар. Мать выбросила детей через окно, а дом сгорел дотла. В Солоновке жил мамин брат, к которому они и переехали. Построили «самануху» из глины и стали в ней жить. Жили бедно, семья была многодетная. Фуфайка – одна на всю семью. В школу ходить было не в чем, поэтому грамоте Николай так и не научился. Всю жизнь пас коров в совхозе. Люба с соседкой Нюркой тоже гоняли своих коров в стадо, которое пас Николай. А он помогал им относить тяжелые ведра с молоком. И все больше тянулось ее сердце к пареньку в изношенной фуфайке, и хотелось ему чем-то помочь, хотя и ей самой жилось не намного лучше.
В семье, где она росла, было трое детей. Мама работала дояркой, и Люба с детства бегала к ней на ферму. Она училась во втором классе, когда мама стала разрешать ей подоить одну, а то и две коровы. Бригадир поначалу относился к маленькой помощнице с недоверием и сурово спрашивал: «Петровна, ты проверила, хорошо ли она выдоила коров?». Но потом понял, что девочка добросовестно относится к работе, и придираться к ней перестал. В то время школьники часто помогали животноводам на ферме. Например, во время массового окота овец они выпаивали из соски новорожденных ягнят. Жили, конечно, трудно, но жизнь в деревне шла своим чередом. Работали на ферме, держали свое хозяйство. А потом грянула война…
-Папа был бригадиром в совхозе, – вспоминает Любовь Григорьевна, то и дело смахивая со щеки непрошеную слезу. – Как-то встретилась ему женщина, похожая на цыганку, сказала, что все знает про него, назвала имена детей и жены и сказала: «Скоро будет война, ты уйдешь и не вернешься. И запомни, что не цыганка я, а сербиянка». Он так разозлился на нее, что даже плюнул в ее сторону.
А когда уходил на фронт летом 1941 года, вспомнил ту женщину. Прислал только одно письмо из-под Москвы, а потом пришло извещение, что он пропал без вести…
Война была, голод был. Ходили, собирали, что найдем. Некоторым детям в школе давали кому пимы, кому – пальтишко. А нам говорили: «У вас коровка есть, проживете». В «ЗОЖ» статью как-то прочитали про войну – все, как у нас: как босиком ходили, как собирали гнилую картошку…
А отец Николая был три года в плену в Германии, подшивал сандалии у одного немца. К нему многие немцы ходили обувь подшивать, а после войны хозяин предлагал ему: «Оставайся, Гаврила Филиппович», а он ответил: «Нет, родина мне дороже…».
Война закончилась, а дружба между Николаем и Любой становилась все крепче. В 1950 году они поженились. И с тех пор вместе, уже 68 лет!
-Дай Бог нам здоровья, — говорит Любовь Григорьевна, целуя мужа, — никогда не ругались… Не плачь, Коля… 48 лет отпахал скотником – всю жизнь не расстраивался, а сейчас стал плакать… Кажется, недавно все было… Как она, жизнь, пролетела… Помню, бабушка, папина мать, говорила: «Родного мужа нет, но первый муж – как родной». К старости так стали скучать друг о друге. Только выйдешь: «Ты недолго»…
Те годы были тяжелые. Он – скотником, я – дояркой. По 17 коров руками выдаивали, до 15 литров с каждой. Силос тоже вручную носили. Уже в последние годы механический транспортер появился, а деревню разогнали. Если бы еще год-два продержались, мне бы дали орден Ленина. У меня медаль за доблестный труд, часы дарили, ковер, платье, на День животновода – золотое кольцо…. А ему раза два дарили часы. Наши портреты и на галерее висели в районе.
У них и статусы тоже одинаковые – «дети войны», «труженик тыла» и «ветеран труда», и медали тоже общие, каждая – в двойном экземпляре: памятная медаль «60 лет освоения целинных и залежных земель на Алтае», юбилейные, посвященные 50-, 60-, 65- и 75-летию Победы в Великой Отечественной войне. Только две медали немного различаются между собой: у Николая Гавриловича – «За доблестный труд», а у Любови Григорьевны – «За доблестный труд в связи со столетней годовщиной В.И. Ленина». И целая папка почетных грамот…
-Сейчас так не работают, – рассуждает Николай Гаврилович. – Раньше в шесть часов уже все на ногах. В уборку я заправщиком работал, вставал в четыре часа, чтобы заправить до работы технику. МТС у нас была за Алеем, я горючее возил два раза в день, бочки в лодке через реку переправлял. Дисциплина была строгая, не дай Бог, чтобы кто-то не вышел на работу.
-Ночью метали сено, — поддерживает мужа Любовь Григорьевна. – А сейчас сено готовое… Как-то хлеб рабочим не привезли, а у нас мама держала два улья пчел. Принесла два литра меду и огурцов, съели – и дальше работать. А сейчас… Этот хлеб подсох, этот серый, этот белый… Всех держали – коров, уток, гусей, свиней. За трудодни хорошо получали. Сами чистили, сами назем возили, сами кизяки делали.
В 1952 году Николая Гавриловича в армию забрали, Гене два годика было, а дочку я без него родила. Осталась одна, беременная, с ребенком на руках. Помню, Валю понесла регистрировать за семь километров, а Гену вела за ручку. Это сейчас служат всего год, а он служил три года в Китае, а потом, когда наши войска оттуда вывели, – на Украине. Пришел – Валя уже бегала…
Очень тяжело жизнь наша прошла, не видала я хорошего, – при этих словах голос Любови Григорьевны начинает дрожать, и она вновь утирает слезы. – Зимой полпятого уже идем на дойку, все лето три раза доили, чтобы надои не снизились, а бросишь – не получишь премию. Как картошку копать в огороде да на поле по 10-15 соток? Картошку заготовителям сдавали (они ездили прямо по домам), чтобы детей к школе одеть. Школа в селе была до четырех классов, потом в интернат отправляли на другое отделение. Три рубля давали детям на неделю. А в выходной приедут домой – кто варежку потерял, у кого носки прохудились. Всю ночь шью да вяжу. А 9-10 классы – снова в другом месте. Бывает, что собрание родительское и тут, и там, хоть разорвись… Все четверо окончили среднюю школу. Так хочется еще пожить, поглядеть, как дети и внуки будут жить… Четверо внуков у нас, я их архаровцами зову, а внучка всего одна, и три правнука. Старший сын, Гена, живет в Новосибирской области, Саша – в Шипуново, дочь Валя – в Барнауле, а Сережа – здесь, в Петровке. Он нас сюда и перевез в 2004 году…
До самого переезда они держали в Солоновке большое хозяйство. Коров, конечно, пришлось продать. Но когда приехали в Петровку, завели курочек и гусей. Однако бесчестные люди приметили и украли добрую половину кур, а остальных пришлось отдать сыну. Теперь в хозяйстве Любови Григорьевны и Николая Гавриловича только общий любимец – кот, да еще огород, в котором «помаленьку возится» Любовь Григорьевна. Она очень переживает за мужа, который после операции ослаб и почти ничего не слышит. И слуховой аппарат, который купили за две с лишним тысячи, тоже не подошел.
А еще скучают они по своей родине – Солоновке и по своему совхозу, с которым связана почти вся их жизнь.
-Когда приехали сюда, я спросила у сына: «В какой стороне наш совхоз «Раздольный?» — вспоминает Любовь Григорьевна. – Он мне показал: «Вон за теми березками». Я теперь все время на те березки смотрю и плачу…
Я пела всегда песни протяжные. А в последнее время все пою:
Ох, куда я ни поеду и куда я ни пойду,
Ох, нигде себе родного уголка я не найду…
Наш разговор прерывает телефонный звонок. Звонит сын Александр, сообщает, что едет в гости. Грустное лицо Любови Григорьевны освещается радостью.
-Коля! Саня едет! – радостно кричит она на ухо мужу. – Видно, что он тоже рад, но, несмотря на то, что им уже явно не до меня, они переживают, что не напоили меня чаем.
-У тебя варенье-то есть? — заботливо спрашивает меня Любовь Григорьевна.
Всего какие-то час-полтора назад мы не были знакомы, а сейчас она обнимает меня на прощанье, угощает «любимыми дедушкиными карамельками» и приглашает в следующий раз обязательно заехать на чай.
Такие встречи остаются в сердце надолго. И каждый раз невольно тешишь себя надеждой, что еще свидимся – и чаю успеем попить, и выслушать немудреные мысли о «наболевшем». Жаль только, что за суетой нашей быстротечной жизни мы зачастую не успеваем выполнить свои обещания.
Хорошо, что Николай Гаврилович и Любовь Григорьевна не одиноки в этой жизни – дети с внуками их не забывают, и они, как могут, поддерживают друг друга. Ведь, по большому счету, это в жизни самое главное.
Светлана КУДИНОВА.
