Российские СМИ рассказывают о том, как Правительство РФ под руководством В.В. Путина заботится о народе, а в преддверии Дня Победы взахлеб говорят и пишут о великой заботе президента и правительства о ветеранах Великой Отечественной войны. Но на самом деле это не всегда выглядит так.
Вновь Великой Победы
Дорогой юбилей.
Помяни, мать-Россия,
Всех своих сыновей.
Помяни поименно
В звездных залах церквей,
Помяни на могилах
В прошлом бранных полей…
Я прошел фронтовой ад. Трижды был ранен. Но какое ко мне внимание? С каким цинизмом, с какой ненавистью некоторые разжиревшие чиновники смотрят и нехотя разговаривают… Вот о таком ко мне отношении, о своих незаслуженных мучительных переживаниях я и хочу рассказать честным людям.
Наше поколение освободило страну от немецко-фашистских оккупантов. И мы никак не ожидали, что Россию захватят хищные и наглые олигархи. Надо освобождать Россию от этих оккупантов, действуя решительно и беспощадно, так как Россия превратилась в страну рабов и господ. А это великий позор. Обидно за державу.
В августе 1942 года я был призван в ряды нашей Армии и направлен в военное артиллерийское училище. По окончании училища в звании лейтенанта я был направлен на Воронежский фронт. В составе 90-й гвардейской дивизии 6-й гвардейской армии в должности командира взвода истребительной противотанковой батареи 45-миллиметровых пушек («Прощай, Родина», как в шутку солдаты называли эти пушки) я начал свою фронтовую жизнь. С первой минуты начала Курской битвы я участвовал в этом страшном кровопролитном сражении. Участник Прохоровского сражения 12 июня 1943 года, которое вошло в историю Отечественной войны как переломный период. После этой битвы (сражение танков) враг отступил, и на протяжении всего периода войны он не смог вести наступательные бои.
В ночь с 12 на 13 августа 1943 года на подступах к Харькову командование нашей дивизии приказало произвести разведку боем, захватить «языка» и обозначить огневые точки противника. В группу захвата был включен и я. Задачу, поставленную перед нами (захват «языка»), мы выполнили, но с большими потерями с нашей стороны. Я был тяжело ранен в грудь и правую руку (два сквозных пулевых ранения). После излечения в госпитале, несмотря на то, что искалеченная правая рука не поднималась, а в легких оставался не рассосавшийся сгусток крови, я упросил медкомиссию госпиталя признать меня годным и направить на фронт.
В составе 5-го мехкорпуса участвовал в уничтожении Корсунь-Шевченковской окруженной группировки врага. После, форсировав реки Южный Буг, Днестр и освободив Бессарабию (ныне Молдова), вышли на границу СССР с Румынией. При форсировании реки Прут я был ранен в левую ногу (перебита стопа). После излечения я вернулся в свою часть, с которой прошел всю Румынию.
В Венгрии мы встретились с большим сопротивлением врага. С кровопролитными боями мы продвигались вперед. В направлении озера Балатон шли ожесточенные бои. Места, по которым мы проходили, были заболочены, продвигались медленно. 6 сентября 1944 года меня, как и командиров танковых подразделений, вызвали в штаб бригады. Командование бригады приказало захватить понтонный мост и держать его до подхода наших основных сил. В группу захвата включили шесть танков с десантом на борту, пехоту и артиллерийскую батарею, которой я командовал. В ночь на 7 октября, частично уничтожив и частично захватив в плен охрану моста противника, мы заняли мост. Утром фашисты пошли на нас в наступление превосходящими силами. Завязался кровавый бой. Неся большие потери, мы держались.
При разрыве снаряда я был тяжело ранен и контужен. Подобрали меня в бессознательном состоянии, по прибытии наших основных сил. Очнулся в медсанбате.
Пробыв на лечении в госпитале четыре месяца, я был комиссован и признан ограниченно годным для нестроевых должностей в пределах СССР (госпиталь был в Румынии). Моя фронтовая эпопея закончилась. Командованием СибВО я был уволен в запас. Пройдя медкомиссию ВТЭК в Барнауле, я был признан инвалидом войны второй группы пожизненно.
Не помню, в каком году, с сильными болями в ногах я был госпитализирован в нашу районную больницу. Лечил меня хирург А.В. Овсянников. Он спросил, имею ли я машину «Запорожец» (в то время их давали инвалидам). Я сказал, что не имею. Овсянников заверил, что машина мне положена и направил меня на ВТЭК. Однако, когда председатель ВКК нашей райбольницы подписывала направление, внизу указала, что я был контужен. На этом основании краевая ВТЭК мне отказала. Хирург краевой ВТЭК посоветовал обратиться в конфликтную комиссию. Но я больше никуда не обращался.
В июле 2004 года вышел указ, что всем инвалидам Великой Отечественной войны выдадут машины, а инвалидов, которые сами не могут водить, могут возить другие люди по доверенности. Хотел и я попытать счастья. Написав заявление, я обратился к врачам райбольницы. Заявление и мои фотографии приняли, сказали, что меня вызовут в Барнаул, и все решится. В этот самый ажиотажный период мне позвонили из крайвоенкомата и предложили путевку в военный санаторий в Новосибирске. Я пробыл в санатории с 23 августа по 12 сентября 2004 года. Вызова из Барнаула на комиссию я так и не получил. По приезде из санатория 13 сентября моя дочь вручила мне письмо, в котором меня приглашали на комиссию, при этом предупреждали: если я не явлюсь на комиссию, то вопрос о постановке меня в очередь для получения машины будет решен без моего присутствия.
14 сентября я приехал в Барнаул, в «Главалтайсоцзащиту». Начальник главного управления С.Н. Дикарев на приеме сказал: «По присланным из вашей райбольницы документам на выдачу бесплатной машины оснований нет, так как указанные медицинские показания недостаточны, а вернее, они отсутствуют. И, кроме того, Федеральный закон от 22.08.2004 г. №122-ФЗ, которым предусмотрено обеспечение инвалидов транспортными средствами, утратил силу. К сожалению, обеспечить вас транспортным средством не представляется возможным».
Я с таким решением не согласился и начал писать во все инстанции вплоть до В.В. Путина. Но все мои письма, как бумеранг, возвращались в администрацию края, тому же Дикареву, который, как под копирку, отвечал: нет медицинских показаний.
В июле 2008 года, после того, как мое письмо В.В. Путину возвратилось в администрацию края, меня пригласили туда и направили опять к Дикареву. Но к нему я не попал, и меня направили к врачу. Врач посоветовал взять в нашей райбольнице соответствующий документ и с ним явиться на повторную комиссию МСЭ.
Оказалось, что этот документ заполняет председатель ВКК, врач Л.Н. Эрбес. Она попросила меня прийти завтра, так как хотела позвонить С.Н. Дикареву и уточнить. Назавтра выяснилось, что в крае ей якобы сказали, что никакой формы не заполнять, а если я буду возмущаться, отправить меня в «психушку» на лечение. Я, конечно, не испугался, так как лечился в психиатрическом госпитале, но, все взвесив, решил, что в данном беспределе, творящемся в нашей несчастной России, и такое может быть. Возьмут под белы рученьки, наденут смирительную рубашку, поставят укол, и ты будешь сумасшедшим.
Обух плетью не перешибешь. Бороться с сильным без силы не резон. Я решил: пусть это остается на совести бюрократов. А я всегда повторяю: на фронте и не то было. Я остался жив – и слава Богу. Прожил 86 лет без машины, а оставшиеся 14 лет прокостыляю как-нибудь.
Поздравляю всех настоящих фронтовиков с наступающей 65-летней годовщиной Великой Победы, желаю всем крепкого здоровья. Будьте оптимистами. Помяните и вы всех своих товарищей по оружию, которые остались лежать в могилах от Москвы до Берлина. Пусть земля им будет пухом. Сражаясь за Родину, они не знали, что она превратится в страну нищих и ожиревших олигархов.
С. БЕРКЕТОВ, инвалид Великой Отечественной войны, офицер в отставке.
