10 января 2011 года исполняется 75 лет моему двоюродному брату Анатолию Ивановичу Кичко, и я через газету решил поздравить замечательного человека с юбилеем и пожелать ему здоровья, счастья и долгих лет жизни, а также рассказать о трудном жизненном пути юбиляра, о его родственных корнях.
Анатолий Иванович много лет был руководителем среднего уровня – бригадиром бригады, занимающейся и полеводством, и животноводством в колхозе «Великий Октябрь» в селе Краснояры, в его подчинении находилось много людей. И со всеми у него были хорошие отношения, со всеми он мог ладить. Благодаря таким людям, как Анатолий Иванович, как председатель колхоза Бурлак (ныне покойный), колхоз был процветающим в районе: строились за счет колхоза целые улицы добротных домов для колхозников, асфальтировались улицы, было введено центральное отопление домов сельчан, были построены добротные школа, клуб, детский сад, здание управления, магазин. К сожалению, сейчас «Великий Октябрь» переживает не лучшие времена.
Трудное, опаленное войной детство выпало на долю А.И. Кичко. С первых дней войны отец ушел на фронт, оставив четверых маленьких детей, жену и свою мать; больше семья его уже не увидела.
В ноябре 1942 года фашисты на мотоциклах, вооруженные пулеметами и автоматами, прибыли сжигать вместе с людьми наше с Анатолием родное село Бегунь Овручского района Житомирской области. Село было большое, примерно 500 дворов, и в каждом дворе – многодетные семьи. Автоматчики на мотоциклах окружили село, не оставив выхода никому.
За два дня до этого то же подразделение немецкой армии по борьбе с партизанами уничтожило вместе с людьми два соседних с Бегунем лесных села. Бегунцам зверство фашистов было известно, и когда нас всех сгоняли в церковь, плач стоял душераздирающий.
Немецкий офицер, руководивший операцией по уничтожению сел, через переводчика обратился к людям, согнанным и запертым в большую деревянную церковь, стоявшую в центре села, рядом с домом семьи Кичко, с вопросом, нет ли среди них этнических немцев, знающих немецкий язык. Люди сказали, что есть, и назвали трех человек, из которых одна высокая худощавая старая женщина, Эмилия Кичко (отчество забыл), – бабушка Анатолия по отцу, вторая, помоложе, Юлия Викентьевна Фенглер, – бабушка Анатолия (и моя тоже) по матери, а также один старик Шульц, родственник Юлии Фенглер. Всех троих повели к кучке немецких офицеров, стоявших рядом со своими машинами.
Старший из офицеров спросил: «Давно ли вы тут живете?». Ему ответили на чистейшем немецком: «Наши предки приехали сюда во времена царицы Екатерины – тоже немки». Офицер им сказал: «Вы хорошо сохранили язык немецкий, выведите из церкви всех своих детей и внуков. Великой Германии требуются рабочие руки, и мы ваши семьи отправим на работу в Германию. Сейчас полицаи отвезут на повозках в Овруч для отправки». «А что будет с остальными жителями села?» — спросили бабушки. «Уничтожим как партизанские семьи, партизаны – это террористы, и их семьи по приказу нашего командования подлежат уничтожению». Тут все трое опустились на колени и в один голос заявили: «В селе нет партизанских семей. Всех мужчин села забрали в армию в начале войны. Мы клянемся в этом. С жителями села мы породнились, умоляем вас не убивать их».
Овручская районная газета «Заря» (на украинском языке) в номере от 1 марта 2005 года в статье «Наче мить лiта пройшли…» рассказывает об уничтожении села Бегунь, о том, как стояли на коленях трое старых бегунских немцев и умоляли офицеров не убивать бегунцев-украинцев. (Автор располагает экземпляром газеты. – Авт.).
После некоторого раздумья, посовещавшись с другими офицерами, старший офицер сказал стоявшим на коленях старикам: «Хорошо. Вы меня убедили. Никого убивать не будем. Но село сожжем, чтоб не было пристанища партизанам. Всем жителям идти в степные села, кто в лес пойдет – будет застрелен».
Что и было сделано. Из церкви всех выпустили, и мы, дети и взрослые, стояли и смотрели, как горят наши дома. Плакали все – и дети, и взрослые.
Церковь и дом Кичко автоматчики подожгли последними.
В селах Краснояры, Троицкое, а также в г. Барнауле проживает много потомков двух бабушек – Эмилии Кичко и Юлии Фенглер, их около сотни. Хотелось бы, чтобы все они были достойны своих прапрабабушек, были бы такими же порядочными, смелыми людьми.
А партизанские семьи ведь были в Бегуне. И фотографии этих партизан-бегунцев сейчас висят в Музее партизанской славы Полесья, величественном здании, построенном в селе Словечно, в пяти километрах от Бегуня. Руководит сейчас музеем научный сотрудник – праправнучка Эмилии Кичко по украинской ветви рода Кичко. В музее висят фотографии троих двоюродных братьев автора этих строк, погибших в партизанском соединении Героя Советского Союза Сабурова.
Вернемся к детству юбиляра. Сколько бомбежек пришлось пережить и по пути в Германию, и в самой Германии, а затем и в Югославии, куда были отправлены семьи Анатолия и моя на работу батраками к немцам-хозяевам, захватившим чужие земли. А когда закончилась война, сталинский режим, вместо того чтобы поблагодарить Юлию Фенглер (Эмилия Кичко в войну умерла) за спасение односельчан, вместе с пятью дочерьми и восьмерыми внуками, в том числе и Анатолием, отправил в ссылку на спецпоселение в село Куличье Троицкого района. Сколько людей умерло там от голода, холода, непосильной работы и от несчастных случаев на производстве…
Окончив пять классов, Анатолий вынужден был идти работать в лесосеку прицепщиком на трелевочный трактор, где таскал тяжелые цепи и тросы. Работа была и тяжелая, и опасная – шестнадцатилетнего прицепщика Ивана Штельтера задавило тракторными санями насмерть. Покидать Куличье спецпоселенцам запрещалось.
Началось поднятие целины, и семья Анатолия смогла вырваться из Куличьего в Краснояры, где также первые годы было несладко. Затем – служба в армии. После армии жизнь стала налаживаться. Анатолий женился. Воспитали с женой двух замечательных дочерей, теперь есть и внуки, и правнуки. Но тут новый удар судьбы – Анатолий рано овдовел и уже много лет живет один в огромном доме.
Ссылка на Алтай, на землю троицкую, стала не только горем, но и благом. Нет худа без добра. Родное село Анатолия Бегунь и до войны было очень бедным, таким оно остается и сейчас (я иногда там бываю). Село большое, а пахотной земли всего 800 гектаров. Безработица сплошная, площадь сел больше площади полей: одно село кончается, второе сразу же начинается. Кроме того, это зона высокой радиации – Чернобыль рядом.
А в Красноярах – такие просторы, столько земли плодородной вокруг! И живут все потомки двух вышеуказанных бабушек в достатке и в Красноярах и в Красноярах (С.Ф. Захарьев, В.М. Усов), и в Троицком (А.М. Чернюк, Т.М. Брум), и в Барнауле (Т.А. Венс, дочь Анатолия Ивановича), Е.В. Кичко и многие другие. Все родственники Анатолия – очень трудолюбивые люди, многие получили на Алтае высшее образование, среди нас много инженеров, врачей, экономистов, есть аспиранты, даже авиатор.
Что еще хочется пожелать брату в юбилейный день? Чтобы он жил столько, сколько его дед Кичко, о котором ходит легенда в родном для нас с Анатолием Бегуне. В тридцатые годы прошлого века деду Кичко был уже 91 год, но он продолжал работать сторожем на лесопилке в лесу недалеко от села. Однажды утром рабочие приехали на лесопилку, а дед в сторожке лежит неживой. Рабочие сообщили об этом в Бегунь. За покойным на лошадях поехал сын, Иван Кичко, отец Анатолия. На Украине в Полесье существует обычай: если человек умер ночью, днем его уже хоронят, поэтому тут же изготовили гроб и приготовили поминальный обед. Тем временем сын Иван с рабочими положили бездыханного деда на повозку и тронулись: впереди сидит возчик, сзади, в повозке, – покойник. А дорога там каменистая, ухабистая. Проехав какое-то расстояние, сын оглянулся назад и видит: дед сидит, а не лежит. Сын перепугался, соскочил с повозки и хотел было бежать. Вдруг услышал: «Ты куда, Иван?» Сын ему: «Ты же умер!». Дед ему в ответ: «Нет, сынок, я угорел в сторожке». Видимо, ухабистая дорога растрясла его, и он очнулся. Сын сказал, что в селе все готовятся к похоронам, на что дед ответил, что теперь он узнает, кто у него истинные друзья.
Увидев живого деда в повозке, въезжающей в большой двор деда Кичко, мужики быстро спрятали гроб на чердаке. Там он стоял несколько лет, и в нем хранили сухофрукты.
А дед пригласил всех присутствующих за столы, и когда наполнили стаканы, он, как хозяин дома и как самый старший по возрасту, произнес первый тост: «Здоровеньки булы!».
Будь здоров и ты, дорогой младший брат Анатолий Иванович! От имени многочисленной нашей барнальуской родни желаем тебе жить долго и за себя, и за своего отца, который прожил совсем мало, будь счастлив на многие годы!
С уважением, Л. КУЛИШ, г. Барнаул.
