Ты же выжил, солдат!
Александра Васильевна и Иван Антонович Сметанниковы тщательно подготовились к визиту гостей: в доме – чистота и порядок, на виновнике торжества – парадный пиджак с боевыми наградами, «повторили» даже воспоминания, так как память в последнее время стала подводить Ивана Антоновича. Да и немудрено – в этом году он отмечает свой 90-летний юбилей. Вначале ветеран и вправду немного растерялся, но когда Г.В. Тилюкин, прикрепив к лацкану его пиджака георгиевскую ленточку, запросто присел рядом с ним на стул и повел разговор о минувшей войне, мало-помалу разговорился. Да и Александра Васильевна, верная спутница жизни, с которой прожили вместе уже 66 лет, вовремя приходила на помощь.
Родился Иван Антонович в селе Краснояры в 1925 году. Когда его призвали в армию, ему еще не было 18-ти лет. Вместе с ним ехали четверо красноярских ребят. Прибыли они под Москву. Там как раз формировался эшелон для отправки на фронт. Но Иван очень хорошо разбирался в технике, и его направили учиться на танкиста. А эшелон, в котором ехали его земляки, разбомбили. Так и погибли ребята, не успев добраться до места своего назначения. Иван же, пройдя ускоренный курс обучения в танковом училище, отправился в Харьков за своим танком.
-В Харькове мы танки получили, — вспоминает Иван Антонович, — а потом 50 танков своим ходом пошли на Киев, а оттуда – на Западную Украину, в район Львова. Танки были уже не Т-34, а Т-44 (усовершенствованная «тридцатьчетверка»). Экипаж нашего танка почти весь состоял из сибиряков, только водитель был из Ташкента. Я числился командиром орудия, так как хорошо стрелял. Там и присвоили мне звание старшего сержанта. Во Львове тогда Степан Бандера хозяйничал. Бандеровцы все ходили в кожаных куртках. Если они узнавали, что у кого-то на квартире поселился русский офицер, то сразу же сообщали фашистам, а это означало смерть.
-У него дядя был в тех местах в плену, — добавляет Александра Васильевна, — и рассказывал, как над пленными издевались. А еще мы приютили бабушку с Украины, так она рассказывала, как бандеровцы сбрасывали в колодцы детей… У Ивана отец и три дяди погибли на фронте, почти сразу на всех похоронки пришли. А четвертый, который был в плену, считался до конца войны без вести пропавшим, а потом еще и оказался репрессированным. Иван же до 1947 года воевал с бандеровцами, пока на мине не подорвался.
-Как в госпитале оказался, не помню, — говорит Иван Антонович. – Последнее, что помню, — как танк загорелся, а мы из него выбрались. А поле было заминировано… Я в госпитале лежал на Украине. Ногу мне отняли, домой вернулся уже в 1948 году.
-Мы познакомились в сорок девятом, — снова рассказывает Александра Васильевна. — Сама-то я с Рязанской области. Папа мой в Еремине был председателем колхоза, хотя в школе ни одного класса не учился. Иван красивый был, работал в конторе. Он и не курил никогда, даже на фронте. Только нога у него болела сильно – неудачно сделали ампутацию. Работал он и учетчиком, и бухгалтером, и кассиром. Был даже председателем ревизионной комиссии, приходилось всякие нарушения выявлять, а у него характер слишком мягкий – не может людей наказывать. Я сама много работала, хозяйство всю жизнь держали. Сейчас уже нету. Еще в прошлом году было три улья пчел, но за зиму все погибли, так он сильно переживает. Трое детей у нас, семеро внуков и шестеро правнуков. Один сын здесь, в Красноярах, живет, он за нами хорошо ухаживает. Все нам помогают. А какой у нас хороший глава – Валерий Ильич Головин! Он напротив нас живет. Один раз кто-то к нам стучался ночью, так мы ему позвонили. Он сразу вышел, и все стихло. Но все-таки в прошлом году обокрали нас. Да прямо под День Победы. Отец-то рано ложится, а я пирожки до часу стряпала. Дождались, пока свет погаснет, выбили стекло на веранде и открыли все крючки. Ветер был сильный, вот я ничего и не услышала. А Иван Антонович слышал, как кто-то ходил с фонариком. Думал, что зять пришел, и свет не включает, чтобы не разбудить. Вор собрал продукты: мясо, пельмени. Потом увидел лежащие на кровати награды: орден Отечественной войны, медали. Ветеран достал их как раз накануне – готовился ко Дню Победы…
Мы знаем, кто это был. Он потом отсюда уехал, его даже собственные родственники осудили. Медали подбросили, нам потом участковый их принес. А заявлять мы никуда не стали. Спасибо, что не убили. Сейчас ведь всякое может быть.
Да, сейчас бывает всякое. Но каждый раз, когда узнаешь об очередном нападении на ветеранов, возникает один и тот же вопрос: до каких же пор наша земля будет носить этих вандалов, которые способны на такое?!
По словам Александры Васильевны, резкое ухудшение здоровья Ивана Антоновича произошло именно в последнее время. Наверняка это следствие того происшествия, которое они никогда не смогут забыть. Недаром, провожая нас на крыльцо, ветеран показал нам забитое намертво звено оконной рамы, в которое злоумышленник сумел пробраться в дом.
Уходя, мы поздравили Ивана Антоновича с наступающим праздником. Но никак не выходят из памяти слова Александры Васильевны: «Он на митинг все время ходит. В последнее время Валерий Ильич и увезет его, и привезет. Вот только как дадут ему слово, он сразу начинает плакать…».
Светлана КУДИНОВА.
Не женщины придумали войну, но празднуют Победу и они…
Испокон веков на войну уходили мужчины. Оставляли жен, матерей, сестер растить детей, беречь домашний очаг и – ждать их. Но июнь 1941 года поднял на защиту страны весь наш народ. Не десятки, не сотни, а тысячи женщин наряду с мужчинами надели гимнастерки и сапоги. На самой страшной войне ХХ века женщине пришлось стать солдатом.
Они утоляли боль и подносили снаряды. Были снайперами, летчиками, моряками, танкистами, партизанами… Не женское это дело – убивать. Но женщина убивала врага, который хотел разрушить ее дом. Тогда, в сорок первом, уходили на фронт совсем еще молодые девчонки, всеми правдами и неправдами осаждая военкоматы, прибавляя себе год-два, рвались на передовую. И, конечно, больше всего на фронте было женщин-медиков.
Военная статистика свидетельствует, что стоит за обыкновенными словами «работа санинструктора»: раненых, контуженых, обожженных было множество, но из 100 раненых бойцов 70 возвращались в строй.
Анна Прокофьевна Сахно-Степанова родилась в Сталинграде, здесь окончила семилетнюю школу и школу медсестер. Только начала работать, и – война. Когда Анну призвали в армию, ей было 17 лет. 74-я дивизия им. Щорса создавалась прямо под Сталинградом. «Наш медсанбат располагался под крутым берегом Волги, – вспоминала Анна Прокофьевна много лет спустя. – Прямо в нем были выкопаны блиндажи. Я работала в шоковой палате, если можно так назвать наш блиндаж. Отсюда раненых отправляли на операцию. А ночью, когда темнота накрывала Волгу, переправляли на другой берег». Фронтовой медсанбат стал местом встречи с ее будущем мужем – хирургом Иваном Петровичем Степановым, который был родом из далекого алтайского села Талдинка. Бессменный талдинский фельдшер спасал жизни людей и на фронте, и в мирное время. Вместе они прошли по дорогам войны, вместе дошли до Берлина. И даже награды у них одинаковые: «За оборону Сталинграда», «За взятие Берлина», «За победу над Германией»…
В 1962 году они поехали в Волгоград. Поездка была организована в связи с 20-летием Сталинградской битвы. В поезде играла музыка военных лет, на вокзале диктор торжественно объявил о прибытии в город-герой Волгоград. «И я не выдержала, заплакала, — рассказывала Анна Прокофьевна. – И пока были там, все плакала. А к Волге бегом бежала. Гляжу, а на том самом месте, где я воду для раненых котелком черпала, стоит рыбак с удочкой. И ничто не напоминает о том, что здесь когда-то гремела война».
Гранислава Ивановна Линева прошла боевой путь с первого до последнего дня войны. Присягу принимала под Смоленском, участвовала в обороне Москвы. Довелось ей побывать на параде в Москве 7 ноября 1941 года. Москва уже находилась на осадном положении, в госпиталь постоянно поступали раненые, которых привозили с передовой. Ходили слухи, что все правительство выехало из столицы и 7 ноября немцы будут в Москве. «6 ноября в госпитале состоялся митинг, посвященный празднику, — вспоминала Гранислава Ивановна. – Поздним вечером всех медсестер неожиданно собрали у начальника госпиталя и сообщили такую новость, от которой перехватило дыхание. Всех нас пригласили на военный парад… Валил снег. Ветер рвал осенние хмурые тучи, а мы шли по Москве. Огней не было, не слышно и праздничной музыки. Все строго, но спокойно… Неожиданно послышался глухой, но спокойный голос Сталина. Вот он закончил речь, и по площади пошли бойцы. С Красной площади мы шли прямо в бой. Теперь с полным основанием могу сказать, что от Мавзолея мы шли на штурм Берлина».
Боевой путь Зои Владимировны Кузьминой, младшего лейтенанта медицинской службы, начался в мае 1943 года в составе медсанбата 147-й дивизии, где она была старшей госпитального взвода. Лечили тяжелораненых, спасали их под огнем артиллерии и возвращали в строй. Дежурили на переправах через Днепр – перевозили раненых на пароме в медсанбат, который находился в городе Белая Церковь. До Берлина бойцы дивизии немного не дошли, узнав о Победе. Зоя Владимировна награждена орденом Красной Звезды, медалями «За взятие Праги», «За боевые заслуги». После окончания войны 30 лет проработала в Троицкой ЦРБ.
Орденом Красной Звезды награждена еще одна наша землячка – тоже ветеран медицинской службы Вера Афанасьевна Борисова. Она родилась в поселке Ленинском, а после окончания учебы приехала в Южаково, где оказывала медицинскую помощь труженикам колхоза «Полярная звезда» и промартели «Сибирские огни». Когда началась война, ушла на фронт. После сражения под Воронежем получила медаль «За отвагу». Под Харьковом была ранена, но снова вернулась в строй и дошла до Берлина.
Анастасия Даниловна Сидорова тоже была санинструктором. Ушла на фронт добровольцем, воевала в составе 78-й Краснознаменной стрелковой дивизии 225-го Гвардейского полка. Награждена орденами Красной Звезды и Отечественной войны II степени, медалями «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией», «За победу над Японией».
Мария Васильевнеа Коваленко из Заводского в 1942 году поступила на курсы Красного Креста. На фронт пошла добровольно, попала в автополк. В 1944 году вместе с другими медработниками под жестокими бомбежками сопровождала военный эшелон до Польши. Демобилизовалась в декабре 1945 года.
Зачастую женщинам-санинструкторам приходилось действовать не только в соответствии со своими прямыми обязанностями, но и принимать участие в боевых действиях наравне с другими бойцами. Когда началась война, Ефросинья Михайловна Полосухина, будучи 17-летней девушкой, работала в поле на тракторе вместе со своим дядей. Когда его призвали в армию, она села вместо него на трактор: «Отвели посевную – и на фронт. В Бийске формировались, четыре вагона девчат набралось. Бинты, вату выдали. Санитарки вроде. Но и с винтовкой познакомиться пришлось. «Крещение» получили уже в дороге…».
Вряд ли найдется в нашем районе человек, которому не знакомо имя Веры Сергеевны Кащеевой, нашей землячки, Героя Советского Союза, памятный бюст которой установлен у средней школы в родном селе Петровка. С первых дней войны она поступила на курсы медсестер, работала в военном госпитале Барнаула. С 1942 года до мая 1945-го была санинструктором 39-й стрелковой дивизии, с которой дошла до Берлина. Звание Героя она получила за подвиг, совершенный при форсировании Днепра.
Осенью 1943 года десант наших солдат защищал правый берег реки. Из 25 человек 18 погибли в неравном бою. И тогда Вера взяла командование оставшимися бойцами на себя. Продержались до темноты и дождались подкрепления. В том бою санинструктор Кащеева была тяжело ранена. После войны продолжала работать по своей специальности, в 1973 году была награждена медалью Международного комитета Красного Креста.
Вера Сергеевна погибла в автомобильной катастрофе 24 июля 1977 года, но еще в 1975 году в Петровской средней школе было положено начало созданию музея В.С. Кащеевой, а во дворе школы установлен бюст единственной женщины-героя на Алтае.
Очень много было на фронте женщин-связисток, обеспечивавших связь командования с передовой.
Добровольцем пошла на фронт радистка Валентина Илларионовна Соловова, она участвовала в освобождении Европы и дошла до Германии.
Валентина Сергеевна Костылева-Сапрыкина, рядовая связистка 17-го запасного полка связи, была одной из тех, кто обеспечивал связь Белорусского фронта со Ставкой Верховного Главнокомандующего, награждена орденами Красной звезды, Отечественной войны II степени, медалями и многочисленными благодарностями, которые хранятся в районном музее.
В обязанности сержанта радиотехнического дивизиона Лидии Тимофеевны Титоренко входили зарядка аккумуляторов и доставка их радистам. Боевое крещение она получила на Курской дуге, по дорогам войны шла в составе 1-го Украинского фронта. Там, на фронте, она встретила свою судьбу – солдата-радиста Федора Титоренко. В апреле 1945 года вернулась домой, в Троицкое, а в августе родила дочку. Муж вернулся только в 1946 году.
Анастасия Михайловна Бобкова попала на фронт в январе 1943 года, сначала в прожекторный батальон, потом в зенитную часть, а затем шесть месяцев училась на связистку. Перед выпуском из семерых девчонок отобрали только ее. Она попала на Карельский фронт, в радиополк особого назначения. Девять финских армий стояло перед ними, и каждую надо было изучить «по голосу». Подольск, Старая Русса, Кенигсберг… В Кенигсберге получила ранение, но осталась в строю.
Анна Дмитриевна Кантырева тоже училась на связистку. Военная жизнь началась в Томске, куда их вместе с подругой, Лидой Елкиной, привезли прямо с троицкого вокзала. В Томске сформировали целый женский батальон. Обрезали косы, выдали брюки и сапоги – и на Горький, в 25-й радиоразведывательный полк. Наука разведки-перехвата давалась не всем… День Победы Анна Дмитриевна встретила в Ярославле. «Но для меня война не кончилась, — рассказывала она. – Я считалась классным специалистом, направили на Восточный фронт. Пришлось с латинского шрифта на японский переучиваться. Находились мы в городе Ворошилове. Ни один самолет не подпустили туда! В октябре началась демобилизация. Домой!».
Ольга Николаевна Журенкова тоже попала на Восточный фронт. Работала при штабе связисткой. А потом, уже с автоматом, — в действующую часть. Какие города прошли – и не запомнила названий. Война для нее закончилась в Манчжурии. Награждена орденом Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Японией». Ольги Николаевны не стало в этом году.
По большому счету, на фронте не было четкого разграничения профессий. Война есть война…
Мария Степановна Илюхина (Кондранина) тоже добровольцем пошла на фронт. Защищала Москву в составе отдельной добровольческой женской стрелковой бригады. Потом освобождала Минск, Вильнюс, Каунас, Восточную Пруссию. Была и поваром, и санитаркой. Война для нее закончилась в Кенигсберге.
В Кенигсберге судьба свела Евдокию Васильевну Иванову с Борисом Ивановичем Дудецким, который увез ее в далекое алтайское село Троицкое, где они прожили вместе 43 года. В армию ее призвали в 18 лет, в ноябре 1943 года, тогда она жила в Калининской области. Вскоре направили на курсы минеров-подрывников. В 1944 году рядовому Ивановой было присвоено звание ефрейтора.
Татьяну Николаевну Первову в 1943 году вместе с девятерыми девчонками мобилизовали в школу снайперов под Москвой. За три месяца прошли курс обучения – и на Выборг, в лыжный батальон 286-й стрелковой дивизии. Потом, уже под Львовом, перевели в зенитную роту. Приходилось стрелять и из зениток, и из винтовок… А еще в ее памяти остались переправы, переправы…
Прасковья Трофимовна Панина на фронт попала в 1942-м, воевала на Карело-Финском фронте, была сильно контужена. С войны не вернулись четверо ее братьев и муж.
Елизавета Федоровна Кузьмичева, путевая рабочая, была мобилизована в 1943 году. Ей приходилось восстанавливать железнодорожные пути после бомбежек, переправлять раненых. Воевала в составе 1-го Белорусского фронта, принимала участие в войне с Японией.
В 1942 году добровольцем пошла на фронт Любовь Ивановна Дурягина. Воевала под Москвой, в районе Великих Лук. Была ранена под Смоленском. Прошла боевой путь от Москвы до Берлина, оставила свою подпись на рейхстаге. Награждена орденом Отечественной войны II степени и девятью медалями, в том числе – «За отвагу», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией».
Невозможно в рамках одной газетной статьи рассказать обо всех женщинах-фронтовичках, судьбы которых связаны с троицкой землей. Но имя Елены Лаврентьевны Ретунской просто нельзя не упомянуть. Родилась она в 1925 году в Петровке, а в 1942 году вместе с подругой Валентиной Зеленковой добровольно вступила в Красную Армию и уехала на фронт в составе 74-й отдельной добровольческой стрелковой бригады алтайцев-сибиряков. 23 августа 1943 года на первой странице газеты «Сталинская гвардия» появилась небольшая заметка под названием «Бессмертный подвиг комсомолки Ретунской»: «С начала боевых действий комсомолка-телефонистка Лена Ретунская вела себя с достоинством, отважно. Она выносила с поля боя раненого командира гвардии капитана Нагайцева. Когда Лена преодолела уже больше половины пути, противник открыл ураганный минометный огонь. Недолго думая, Лена положила на землю раненого командира и своим телом прикрыла его. Осколки вражеской мины смертельно ранили бесстрашную комсомолку в голову и спину. Она погибла, пожертвовав своей молодой жизнью ради спасения советского офицера». В школе в селе Куличьем, где училась Лена, была установлена мемориальная доска, а одна из улиц этого села названа ее именем.
Дожди, морозы, отблески гранат
В висках рождали пряди седины,
Не отступали женщины назад
На всех фронтах безжалостной войны.
Когда Победа радует страну,
Мужчины в дни Победы не одни!
Не женщины придумали войну,
Но празднуют Победу и они…
Светлана КУДИНОВА.
Минск пал на седьмой день войны…
Самые страшные люди – фашисты
Михаил Александрович Кунавич родился в 1934 году в Минске. До семи лет было обычное детство, как у любого мальчишки. В семье их было трое, старший брат и младшая сестра, отец работал шофером, мать – на пуговичной фабрике. Обычным было детство, пока не началась война.
Михаил Александрович вспоминает:
-В ночь на 22 июня 1941 года немецкие войска начали бомбить не только Киев, но и Минск. Мы, мирные люди, и не представляли, что такое война. Отец только-только получил новую машину, которой очень гордился, и его, как и почти всех из их автороты, забрали сразу на фронт вместе с автомобилями. Наш город подвергался бомбежке почти непрерывно. Мама говорила, что нужно где-то прятаться, а то погибнем. На ее фабрике было бомбоубежище, когда мы туда прибежали, там было столько людей, что можно было только стоять, прижавшись друг к другу. Мать тогда сказала, что нам нужно найти другое укрытие, стали подниматься из убежища, а милиционер нас не пускает, говорит, что на улицах опасно. Тогда мама пошла на хитрость и закричала, что потеряла во дворах еще одного ребенка. Нас выпустили, и мы побежали к татарским (так называли, возможно, потому, что рядом жили татары) огородам на окраине города. Прятались в картошке. К вечеру, когда бомбежка утихла, мы пошли к нашему дому. Город было не узнать, дома разбиты, и наш в том числе, во многих местах были пожары.
Минск был захвачен немцами на седьмой день войны.
-В один из авианалетов был завален вход в бомбоубежище. Немцы не разрешили его разбирать, а в убежище находилось больше тысячи людей, и мы слышали еще больше недели, как оттуда доносились стоны и крики о помощи. Я старался не ходить рядом, было страшно слышать, как умирают заживо похороненные люди. Через квартал от нашего дома частично уцелела фабрика по пошиву верхней одежды. Часть жителей, в том числе и мы, прятались одно время там. Как только приближались немцы, мы зарывались в тряпье. На меня фашисты наводили ужас, помню их зеленую форму, каски, очки, это были в то время самые страшные люди для меня. Потом кто-то сказал, что на другом конце города есть несколько брошенных целых домов. Я помню, что они были двухэтажные, первый этаж был кирпичный, а второй – деревянный. Там мы и прожили до 1942 года.
Встреча с отцом
Из рассказа папы: «Я попал в немецкий плен, и таких, как я, было много. Однажды нас загрузили в поезд и повезли в Германию. Состав делал остановку в Минске, и мне подумалось: что же это – я буду в своем родном городе и не смогу сбежать? Решили бежать с товарищем. Когда стояли, то попросились сбегать за водой до водокачки, поднырнули под вагоны и дали деру. На вокзале много стояло поездов, за нами сначала бросились в погоню, но потом отстали. Спрятались мы в развалинах, я хотел добраться до нашего дома, узнать о семье, но в форме ходить по улицам было опасно, нас любой патруль заметил бы издалека. Сидели, думали, что делать. Видим, идет женщина. Мы у нее спросили другую одежду. Она сразу поняла, что мы сбежали из плена, и сказала ждать, даже если ее не будет сутки. Ночью она принесла нам обычную одежду. Вскоре я добрался до нашей Школьной улицы, где находился дом, но он был разбит. Сначала я даже растерялся: где мне узнать о своей семье, живы ли они? Потом решил идти на базар: вдруг встречу кого из знакомых, которые подскажут, где искать родных. И правда, через какое-то время встретил соседскую женщину, которая и подсказала, где сейчас живут мои».
-Нашу встречу с отцом я не забуду никогда, – продолжает Михаил Александрович. – Я был маленького роста, и сначала подставил скамеечку, залез на нее, а потом прыгнул ему на шею и долго-долго не отпускал. Помню, родители решали, как быть дальше. У нас документы были в порядке, а отец – сбежавший военнопленный. Может быть, мы бы его и прятали, но немцы часто устраивали облавы. В основном искали евреев, я помню, что русские евреи должны были носить одежду с желтым кругом на груди и спине, а немецкие, которых почему-то свозили тоже к нам, – шестиконечную звезду. Папе нужны были документы, и родители вместе с нами на свой страх и риск пошли в комендатуру. Не знаю, о чем был разговор, но нас сразу поместили в гетто, оно было разделено – в одной части находились евреи, а в другой – все остальные.
Жизнь в Австрии
Через какое-то время нас погрузили в товарные вагоны и повезли под немецкой охраной. Довезли до Австрии и поместили в лагерь, где находились и военные, и гражданские. Были мы там недолго. Однажды приехал какой-то лысый немец и несколько семей, в том числе и нашу, увез к себе. Он был вроде фермера, а мы для него – бесплатной рабочей силой. Я помню некоторых работников: Саша был из Курска, Иван – из Воронежа, Марыся – с Западной Украины, Андрей – из Франции. Мы с сестрой еще не подходили для тяжелой работы, поэтому выполняли всю мелочевку, носили воду, собирали яйца. Мать доила коров. Этот немец поставлял для нужд своей армии молоко, мясо, яйца. Жили мы в неотапливаемых каменных зданиях, дети спали в одной комнате, мужчины – в другой, женщины – в третьей.
Кормил он нас очень плохо. Помню, на большой стол ставили чан, в котором был кофе. Каждому давали по куску хлеба, который мы крошили в эту темную бурду и черпали ложками. В воскресенье кофе был сладкий. Еще в этот день нам давали кнедлики, это как наши галушки. Тем, кто хорошо работал неделю, внутрь клали кусочки сала, другим – корки черного хлеба. Хорошо, что у этого немца было несчетное количество кур, которые неслись где попало, и мужчин от голода спасали сырые яйца.
За любое непослушание или плохую работу хозяин бил людей нещадно, конечно, больше всего доставалось нам, детям, так как нас было легче всего избить. А мы еще старались ему напакостить. Помню один случай. Пошел он в душевую комнату, и пока мылся, я решил отключить воду, а перекрывалась она над дверью в коридоре. Залез я на стул, закрутил кран, и когда начал спрыгивать, то зацепился о полотно пилы и порезал палец, шрам у меня до сих пор есть. Бегу, кричу от боли, кровь хлещет из раны, и голый немец еще за мной скачет. Конечно, в первую очередь побежал к матери, она меня схватила, заслонила собой, и все его удары пришлись ей.
Ненадежные…
В 1945 году нас освободили американцы, немец сбежал, а нам сказали, что мы можем ехать домой. Мы обрадовались, но нас отправили в Алтайский край, в село Куличье. Объяснили это тем, что мы были в плену и считались ненадежными. Куличье тогда было большое, в нем проживало около тысячи человек. Но и местные жители к нам относились плохо, считали предателями. До 1953 года мы еженедельно должны были отмечаться в комендатуре. А когда Сталин умер, то наконец-то отменили эту нашу повинность.
В 50-е годы Михаил Александрович обзавелся семьей, в 55-м женился, и с Марией Михайловной они прожили уже шесть десятков лет, у них двое детей и трое внуков.
Супруги Кунавич несколько раз бывали в родном городе Михаила Александровича, Минске.
-Жене я показывал места, где жил, – говорит он. – И оказалось, что каким-то чудом в то время был еще цел дом, в котором мы во время войны проживали какое-то время.
Михаил Александрович, побывавший в плену у фашистов, обладает соответствующим статусом узника. Пережив события военных лет, не потеряв достоинства и стремления к счастливой жизни, он долгие годы трудился в нашем районе, много лет успешно руководил дорожным управлением. И на протяжении всей своей жизни всегда вспоминал и вспоминает Белоруссию:
-У меня там до сих пор живут родственники. Для меня поездки в Белоруссию значили очень много, ведь Минск – это город моего детства…
Наталья ЗАБОЛОТИНА.
Под небом голубым есть город золотой…
Имя Николая Гавриловича Кочергина не раз появлялось в нашей газете: участник Сталинградской битвы, почетный гражданин района, получил юбилейную медаль из рук губернатора края… Что могут рассказать о человеке сведения из его биографии? Пусть даже немало, но живая встреча – это совсем другое дело. Поэтому мы с ребятами из исторического клуба Троицкой средней школы №1 решили лично познакомиться с Николаем Гавриловичем и поздравить его с наступающим праздником.
Погода в день поездки выдалась ненастной и переменчивой, по небу бродили серые тучи, порой они сгущались так, что становилось темно, извергая то потоки дождя, то хлопья мокрого снега. Раскисшая под колесами машины дорога разъезжалась в разные стороны, и улица Мира по мере продвижения вглубь Песьянки становилась все более непроходимой. Мы вышли из машины и часть пути преодолели пешком.
Дом Кочергиных заметно выделялся среди остальных, причем не только яркой звездочкой на фасаде. На подоконниках цвела пышная герань, а просторный двор весело зеленел свежей травкой. Навстречу нам выбежала лохматая собачка и громко, но не злобно залаяла. Мы не успели даже испугаться, как на крыльце появился хозяин дома – Николай Гаврилович. На первый взгляд ему можно дать лет 65, ну, в крайнем случае, 70. А ведь он совсем недавно отметил свой 90-летний юбилей! Супруга, Валентина Петровна, встретившая нас на пороге маленькой, но уютной кухни, тоже выглядела гораздо моложе своих лет. А когда она весело встряхивала своими красивыми волнистыми волосами, то казалась совсем девчонкой. Мы еще не успели толком объяснить, кто мы и откуда, как оказались в светлой комнате. Немного растерявшись от такого радушного приема, мы забыли про все вопросы и даже про выученный специально для этой поездки стих, поэтому для начала решили сфотографироваться. Увидев в наших руках сразу три фотоаппарата, Валентина Петровна всплеснула руками и кинулась одевать Николая Гавриловича, на что он согласился крайне неохотно. Потом она и сама решила присоединиться к мужу, не забыв о своих медалях и значке «Ударник коммунистического труда», скромно заметив при этом, что является труженицей тыла.
Разговор завязался сам собой. Про войну Николай Гаврилович говорил мало и как-то обыденно. Даже о своем ранении под Сталинградом упомянул вскользь, хотя искалеченная осколком рука с годами беспокоит все сильней и сильней.
Пожалуй, особенно взволнованно он рассказывал об освобождении Донбасса и закончил словами:
-Смотреть спокойно не могу, что там сейчас происходит.
А о помощи американцев в годы Второй мировой войны выразился так:
-Помогли, конечно, но лучше бы совсем не помогали, чем выслушивать то, что они сейчас говорят.
Глядя на этого скромного и очень домашнего человека, трудно было представить, как он воевал с фашистами, и не просто воевал, а получил две медали «За отвагу».
Но, пожалуй, больше Николай Гаврилович ценит свои заслуги в мирное время, которых у него тоже немало.
-Всю жизнь проработал в полеводстве, – рассказывает он о себе. – 26 лет был бессменным бригадиром тракторно-полеводческой бригады. После достижения пенсионного возраста проработал еще 15 лет: то конюхом, то заведующим током.
-А сейчас чем занимаетесь?
-Коль, ну покажи, пусть девчонки посмотрят, — вступила в разговор Валентина Петровна и кинулась что-то доставать из шкафа. Четыре пары наших глаз заинтересованно следили за ней.
-Рисует он, — гордо сообщила Валентина Петровна и, с трудом вытащив две увесистые стопки больших листов бумаги, положила одну на стол, а другую – на стул.
Забыв обо всех правилах ведения интервью, мы принялись рассматривать рисунки, выполненные в необычной технике – цветными карандашами и шариковой ручкой, что напоминало одновременно и графику, и акварель. Но больше нас поразили сюжеты рисунков: диковинные деревья, стройные ряды каких-то сказочно красивых домиков, мельницы, церкви, часовни, ажурные арки и мосты, соединяющие между собой покрытые зеленью острова. И почти на каждом рисунке – полуфантастические птицы: лебеди, плывущие по воде, страусы, гуляющие между деревьями, голуби, свившие гнездо в развилке упавшего дерева…
Уже потом на память пришли слова известной песни:
А в городе том – сад, все травы да цветы.
Гуляют там животные невиданной красы…
Мы вновь взялись за фотоаппараты, чтобы запечатлеть всю эту красоту.
Заметив это, Валентина Петровна воскликнула:
-Да вы выбирайте, что вам понравится. У нас столько этих рисунков! И в сельском клубе целая стена его работами занята.
-Берите, берите, — подтвердил слова жены Николай Гаврилович. – Я еще нарисую.
Я выбрала около десятка работ, девочки скромно взяли по две-три и стали подходить к Николаю Гавриловичу за автографами.
-А может, ты еще и на гармошке сыграешь? – сказала Валентина Петровна.
До гармошки дело не дошло, но во время нашей встречи мы узнали очень много интересного и о радушной хозяйке уютного дома. Она работала на меланжевом комбинате в Барнауле, считалась передовиком производства. Ездила даже в Киргизию по обмену опытом, где обучила своему ремеслу 50 человек. То, что хозяйка она знатная, понятно и без слов. И что в молодости и зрелости красавицей была, и сейчас видно.
-Какие у вас дети красивые! – воскликнул кто-то из девочек, разглядывая фотографии в альбоме. И, действительно, у двоих сыновей, дочки и внучки такие же пышные и кудрявые волосы и обаятельная улыбка.
-А знали бы вы, как я танцевала, — мечтательно произнесла Валентина Петровна.
А Николай Гаврилович взглянул на нее и улыбнулся. Кому, как не ему, известно это лучше всех…
Мы мало говорили о войне. А может, это и правильно.
На прощание Кочергины сказали:
-Приезжайте к нам летом – за грибами сходим, на речку…
В этих словах звучала искренняя любовь к своей маленькой, но такой родной Песьянке. Люди из Песьянки уезжают, пустует уже несколько десятков домов, а Кочергины и слышать об этом не хотят. Недаром ведь отказались от городской квартиры, подарив ее внуку.
Сюжеты на рисунках Николая Гавриловича хоть и выдуманные, но в основе многих из них лежит природа родного села и его окрестностей. Трудно даже представить, что бы он делал в городе.
Покидая приветливый дом, мы в тот момент вдруг искренне поверили, что еще обязательно сюда приедем. Так прониклись доверием к людям, недавно еще не знакомым, что очень хочется не утратить свежесть впечатлений от этой встречи.
Светлана КУДИНОВА.
Солдат Победы и настоящий учитель
Немало наших земляков штурмовало Берлин. Был среди них и Алексей Иванович Провоторов. Наша газета уже рассказывала о нем как об участнике Сталинградской битвы.
Его фронтовая биография начиналась, как и у многих: родился в 1923 году, в 18 лет был призван в армию, в Ташкент учился на радиста, потом – в Горьком на радиоспециалиста, а потом пришел приказ об отправке 200 радистов на фронт.
-Осталось нас трое, всех разобрали, — вспоминает Алексей Иванович. – Мне повезло. Я попал в 247-й тяжелый минометный полк «катюш» радистом. Перевезли на барже через Волгу вдоль восточного берега к Сталинграду. Баржа широкая была: две пары рельсов для двух платформ. Потом – своим ходом за Дон. Через Дон переправились. Август был жаркий, идем по степи – одна станица, другая. Смотрим: лежит стадо коров, расстрелянных немецкими истребителями, тут же пастухи. Дальше едем – табун лошадей лежит, и пастухи тоже все мертвые. Тяжелое было зрелище…
Я как-то включил телевизор, а там на весь экран цифра – 6 миллионов агитаторов-пропагандистов подготовила и забросила в нашу страну фашистская Германия. Все они говорили на русском языке и одеты были в нашу форму. Они должны были внедриться в нашу армию и развалить ее. Каким путем? Сеять панику, агитировать, чтобы сдавались, и выуживать военную тайну. Узнав об этом, Сталин дал приказ начальникам особого отдела (они были в каждой части): разоблачать и уничтожать этих агитаторов. Им помогали сотрудники особого отдела по борьбе с предателями, трусами, паникерами и разглашателями военной тайны, которые назначались из рядовых бойцов. Этими мероприятиями был сорван германский план развала Красной Армии, что обеспечило нашу победу. Организатором этой пропаганды был Геббельс, который потом умертвил вместе с женой своих пятерых детей и себя. Слишком велик был страх, что придется отвечать за свои поступки.
Мы поставили Германию на колени. Люди 40-х годов пережили войну, после войны экономику восстановили. Благодаря им мы и живем… Большую роль во Второй мировой войне сыграл Жуков. Не зря Сталин его назвал «маршал Победы». Так оно и есть. Победу мы одержали во многом благодаря ему. Это был очень сильный, умный военный человек. Он же имеет два ордена Победы, огромные такие ордена, украшенные бриллиантами. Четырежды герой Советского Союза. Это второй Кутузов. Кутузов спас Россию, и Жуков – тоже. Я горжусь тем, что у меня есть медаль Жукова.
Да, пока до Берлина мы шли, много было событий. Но немец после Курской дуги был уже не тот. Стоило нам нажать, как он драпать начал. А особенно боялись сибиряков. Мне выражение одно понравилось: «Сибирские смельчаки выдрали клок в боку фашистского зверя»…
Мне повезло, даже ранен ни разу не был. Контузия только была: взрывной волной меня сбило во время контратаки. Я даже оглох, пилотку унесло куда-то и волосы подпалило. Тогда меня здорово шибануло, после того слышу не очень хорошо.
После войны Алексей Иванович вернулся к мирному труду. Встретил верную спутницу всей своей жизни, Марию Сергеевну. Он окончил пединститут, она – педучилище. Проработали в школах по сорок лет. Основным предметом у Алексея Ивановича была география, но приходилось вести и рисование, и черчение, и пение, и физкультуру. Он даже оркестр в школе создал, численность которого доходила до 23 человек. Сам играл на разных инструментах: на балалайке, на гитаре, на баяне, на мандолине. А с физкультурой дружит и сейчас.
-Я много занимаюсь зарядкой, потому такой подвижный, — с гордостью говорит он о себе.
Марией Сергеевной своей тоже очень гордится. Рассказывает, что смолоду она очень способная была и большой силы воли. Хоть и окончила педучилище по специальности учитель начальных классов, но приходилось и немецкий язык преподавать. Так она урок и начинала и заканчивала на немецком языке. Девять лет проработала в школе для глухих и оставила там все свое здоровье. Очень трудно учить говорить совершенно глухих детей, а у нее это получалось. Только ее выпускники поздравляли учителей, а родители поражались, когда дети встречали их с криками: «Мама! Папа!». Они за мать ее считали, хотя она строгая была и пользовалась очень большим авторитетом.
-Дожить бы мне до юбилея Великой Победы – вот было бы здорово! – эта мечта у Алексея Ивановича сейчас самая главная. И хочется пожелать ему встретить еще много Дней Победы, тем более что его бодрости духа и оптимизму могут позавидовать многие современные молодые люди. Ведь ему не лень каждый день делать зарядку, отжиматься, даже заниматься на тренажере. Быть может, сказывается фронтовая закалка, а скорее всего, он просто такой человек – очень разносторонний, упорный, творческий и очень любящий жизнь и детей, которых он называет «цветочками».
Светлана КУДИНОВА.
А поиск продолжался…
Удивительно, но люди ищут сведения о своих родных, воевавших в Великую Отечественную и пропавших без вести, на протяжении десятков лет, иногда буквально по крупицам восстанавливая свою родословную, историю семьи, которая передается из поколения в поколение. Удивительно это и здорово.
Одна такая история изложена в письме в редакцию, авторы его – племянники, внуки участника войны Бориса Иннокентьевича Чевалкова, которые проживают в нашем районе:
«С фотографии, где наш дядя Боря в кругу своих друзей, смотрит улыбающийся и жизнерадостный человек. Он был весельчак, хорошо играл на гитаре, душа компании.
Родился Борис в 1917 году в маленьком селе в горах Алтая в семье священнослужителя Иннокентия Чевалкова. Молодым, скрываясь от репрессий, назвав себя сиротой, он оказался в Крыму, в Бахчисарае. Отсюда был призван на действительную службу в Подмосковье.
Как любой молодой человек, он о чем-то мечтал, но этому не суждено было исполниться – началась война.
Пройдя курсы, он был назначен командиром мотоциклетного взвода и отправлен на фронт.
Первое ранение получил в 1941 году, затем – в 1943-м, каждый раз возвращаясь в строй. Часто писал домой маме и сестрам. Его письма ждали с надеждой и тревогой.
Последнее письмо было отправлено им в середине апреля 1945 года. И эту весточку родные получили уже после Победы.
Возвращались с войны солдаты. Семья Бориса с нетерпением ждала его приезда. Но шли дни, месяцы, годы… В 1947 году, не дождавшись любимого сыночка, умерла мама. А три его сестры на протяжении тридцати лет вели поиски по разным комитета и архивам, но ответ был один: «в списках не значится…».
За поиски взялись повзрослевшие племянники. И только к 40-летию Победы на наш запрос из Министерства обороны пришел ответ, что Борис Иннокентьевич Чевалков был ранен 18 апреля 1945 года в Берлине и направлен в эвакогоспиталь. Запросили сведения в архиве госпиталей, но тот дал отписку, что сведений о ранениях по этому человеку нет.
Уже ушли из жизни сестры Бориса, а его судьба не давала покоя племянникам. Подросли, стали взрослыми дети племянников и также интересовались судьбами своих родных, не вернувшихся с полей сражений. Внуку младшей сестры Бориса Иннокентьевича удалось найти данные о том, где похоронен дед. Оказалось, его могила находится в Австрии, где Борис Иннокентьевич умер от ран. Вот где нашел свое пристанище наш дядя Боря. Война не дала ему дожить совсем немного до Дня Победы и вернуться домой. Пусть земля ему будет пухом.
Когда мы узнали о том, где покоится прах дяди Бори, на душе у нас стало спокойнее. Мы с гордостью и слезами можем сказать, что нашли тебя, дядя Боря. Спасибо тебе за Победу! Мы будем помнить тебя всегда.
Низкий поклон всем, кто хранит память о советских воинах-освободителях, навечно оставшихся в земле далеко от Родины».
Память сердца
В один из погожих апрельских дней в редакцию районной газеты пришла женщина с грустными глазами. Она представилась Людмилой Михайловной Гришиной и достала из сумки небольшой узелок, который бережно развернула. В узелке оказались фронтовые награды.
-Хочу, чтобы вы написали про моего папу, Михаила Ивановича Женихова, — тихо произнесла она. – Сейчас, накануне 70-летия Победы, многие рассказывают про своих родственников. Хотя про войну папа вспоминал очень мало. Да и награды сохранились не все…
Родился он в 1916 году в небольшом уральском городке Ишиме, потом переехал в город Губаха. Срочную служил в Улан-Удэ, потом до самой войны работал начальником на заводе. Еще до войны они поженились с моей мамой, Евдокией Михайловной, которая переехала на Урал из Омска. Дедушка мой, Михаил Давыдович Зятьков, был военврачом, и мама устроилась работать медсестрой в больнице. У мамы с папой еще до войны родились две дочки – Любочка и Алла, был свой домик, держали небольшое хозяйство – козочку, курочек. Когда началась война, папа и дедушка ушли на фронт, а мама осталась одна с двумя детьми. В то время сильно распространилось воровство, поэтому мама несколько дней держала козочку в доме, а потом отвела ее на базар и продала. Лишившись кормилицы, жили голодно, маме приходилось много работать, а дети подолгу оставались одни. Младшая, Любочка, сильно заболела и умерла. Старшая, Алла, прожила долгую, хотя и трудную жизнь. Ее не стало в прошлом году. Дедушка погиб уже в самом конце войны – весной 1945 года. Папа вернулся в конце 1945-го, а в 46-м у них с мамой родился сын Борис, который тоже сейчас живет в селе Троицком.
Весной 1947 года родители со старшей дочкой и годовалым сыном переехали на Алтай, на 5-й участок, переименованный позже в поселок Ярки. Сначала жили в землянке, где ютились одновременно три семьи с детьми, потом освободилось место в бараке для переселенцев. В 1951 году родилась моя сестра Нина (сейчас Нина Михайловна живет в Заводском), а в 1953 году родилась я. Хотя война уже закончилась, жизнь была очень тяжелая. Пешком ходили в Троицкое, чтобы поменять вещи на картошку. Потом купили домик и недельного теленочка и вырастили корову Дочку, которая много лет была нашей кормилицей. Папа любил рыбачить, это тоже выручало в голодные годы. Он работал в кузнице, поэтому досрочно ушел на пенсию. Но без работы все равно не сидел. Когда в начале 70-х годов 5-й участок закрыли и мы переехали в село Озеро-Петровское, папа устроился работать в лесничество. Он был очень добрым и скромным человеком. Про войну рассказывать не любил, хотя по ночам во сне воевал до последних дней своей жизни…
Михаил Иванович служил в артиллерийских войсках. Из скудных его воспоминаний один случай Людмиле Михайловне запомнился на всю жизнь. Михаил Иванович со своими боевыми товарищами находился в землянке, как только они вышли, в землянку попал снаряд… Перед самой демобилизацией отец получил благодарность, которая до сих пор хранится в семье его младшей дочери. Она датирована 12 октября 1945 года, и благодаря этому документу удалось кое-что узнать о боевом пути воина-артиллериста Михаила Ивановича Женихова. Он был награжден за отличные боевые действия при прорыве сильно укрепленной оборонительной линии немцев «Пантера», за освобождение города и железнодорожного узла Идрица, мощного опорного пункта Резекне (Режица), а также столицы Латвии города Риги.
Михаил Иванович умер в 1994 году. Людмила Михайловна в это время жила с семьей в Загайново. Смерть отца она пережила очень тяжело. Прошло уже столько лет, а она до сих пор не может говорить об этом без слез. Но, как говорится, беда не приходит одна: не прошло и сорока дней после смерти папы, как умер муж, отец ее единственной дочери Виктор Иванович Гришин.
Людмила Михайловна осталась жить со свекровью, ухаживала за ней до последнего дня, а вскоре после ее смерти переехала в Троицкое. Ее второй муж, Анатолий Иванович, тоже человек нелегкой судьбы. Родился он в самом тяжелом для нашей страны 1941 году. Мать осталась с тремя детьми, отец не вернулся с войны. Военное детство и послевоенная юность сказались на здоровье. Сейчас они с Людмилой Михайловной, как могут, поддерживают друг друга. Они не были на той войне, но не забудут о ней никогда. Ведь это память сердца, над которой не властно даже время.
Светлана КУДИНОВА.
Сибирякам офицеры были рады
Участника Великой Отечественной войны Павла Михайловича Чеснокова накануне Дня Победы навестили дети из школы раннего развития «Малышок» Детско-юношеского центра.
Они поздравили ветерана войны с наступающим праздником стихами и песней, подарили сделанные своими руками цветы, открытку и рисунки. Павел Михайлович был растроган. Ребятишки с детской непосредственностью расспрашивали о войне. Пока ребята пили чай, Павел Михайлович рассказывал о своем боевом пути.
Родился он в Быстроистокском районе. Когда началась война, всех мужчин забрали на фронт, а подростки, в том числе и Павел, стали работать на речном флоте – жили-то на берегу Оби. Ну, а исполнилось 18 лет – и он отправился на фронт.
-В Бийске был сформирован эшелон из 30 вагонов, в каждом – по 100 человек, – вспоминает Павел Михайлович, – да в Барнауле к нам прицепили столько же с новобранцами. Доехали мы до какой-то станции, где нам сказали построиться. Офицеры были рады: столько сибиряков! Сибиряки считались стойкими и храбрыми людьми. Отобрали 300 человек, в том числе и меня, и сказали, что будем саперами. В 1943 году нас увезли в Воронеж, откуда мы должны были идти пешком до Курской дуги. Шли скрытно, многие стерли ноги в кровь, так как не умели ладно портянки наворачивать. На Курской дуге местность была почти вся заминирована, минировали в свое время и наши, и немцы, и нам сказали: если хоть один наш танк подорвется на мине, то саперы будут наказаны…
А потом Павел Михайлович форсировал Днепр. Здесь-то ему и пригодились навыки, которые приобрел на речном флоте. Он одним из первых переплыл 800-метровую ширину реки. На той стороне сделали укрепления для переправки бойцов.
Еще он участвовал в операции по взрыву замаскированного немецкого эшелона со снарядами.
-Нам нужно было без шума подобраться к вагонам и уничтожить боеприпасы. Шли мы по болотам, немцы эти участки плохо охраняли, не думали, что здесь к ним можно подобраться. Но мы, сибиряки, смогли и взорвали фашистский склад.
Кроме Украины ветеран освобождал еще Молдавию и Румынию.
-На территории Румынии мы получили приказ: высоту, где стоят немецкие танки и ведут обстрел наших позиций, необходимо заминировать. Мы задание выполнили, а как стали уходить, нас заметили, мы отошли и окопались. Немецкие снайперы зачищали квадрат за квадратом. Мы знали, что у них приказ – офицерам и саперам стрелять в голову, а солдатам – по ногам, чтобы потом они смогли работать на них. У меня в тот день несколько пуль просвистело в миллиметрах от головы, и одна шальная попала в ногу. Истекая кровью, я долго лежал в своем укрытии, иногда терял сознание. Только ночью ко мне смогли подобраться наши и переправить в полевой госпиталь. Затем группу тяжелобольных, где был и я, на самолете переправили в Молдавию. Пока мы летели, нам встретился немецкий самолет-разведчик, который стрелял по нам, но не попал. Потом меня переправили на Украину, затем на Кавказ. Здесь базировались госпитали, где даже самых безнадежных солдат ставили на ноги. Как-то медсестричка спрашивает, сколько мне лет, а я: «19 августа 1944 года исполнилось 20». Она мне не поверила: «У тебя же все волосы седые…». А поседел я за то время, когда меня ранило и я ждал помощи.
В январе 1945 года меня из госпиталя отправили домой. Сталин приказывал всех выписанных из госпиталей одевать во все новое. Сказать-то он сказал, а на деле новой одежды не было. Нарядился я в то, что подошло, – шинель в дырочку от осколков, так по дороге домой меня чуть в дезертирстве не обвинили.
С февраля по май учился в школе шоферов, нас готовили работать на Чуйском тракте, но тут война с Японией, и нас вместе с нашими машинами отправляют туда. Мы доехали до Иркутска, и война с японцами закончилась, и через какое-то время я вернулся на родину, а в 50-х годах переехал в Троицкий район…
Дети внимательно слушали рассказ ветерана, а на прощание пожелали ему крепкого здоровья и чтобы он больше никогда не ходил на войну…
Наталья ЗАБОЛОТИНА.
