Мы уже не единожды писали, что на 23 октября в Боровлянке запланировано открытие мемориала детям блокадного Ленинграда, эвакуированным в это село и умершим от истощения в годы Великой Отечественной войны. Дата выбрана не случайно: в конце осени 1942 года прибыли детки из осажденного города-героя, державшего оборону 872 дня. К началу блокады в городе имелись недостаточные по объему запасы продовольствия и топлива. Единственным путем сообщения с блокадным Ленинградом оставалось Ладожское озеро, находившееся в пределах досягаемости артиллерии осаждающих. Пропускная способность этой транспортной артерии не соответствовала потребностям города. Голод, усугубленный проблемами с отоплением и транспортом, привел к сотням тысяч смертей среди жителей. При возможности детей из детских домов эвакуировали в тыл, часть из них привезли в Боровлянку, но ослабевшие дети смогли выжить не все. Хоронили их на сельском кладбище. Были известны имена 65 детей, захороненных здесь, но в ходе поисковых работ список увеличился. По последним данным, умерли от истощения 88 детей. Их имена высечены на трех черных гранитных плитах.
На прошлой неделе в Боровлянке в очередной раз побывал глава района О.В. Чигирев, который взял под личный контроль подготовку к открытию мемориала. От начала акции вплоть до сегодняшнего дня проделана большая работа.
На старом кладбище на месте захоронения детей из бетона отлит постамент. Он отделан розовой кафельной плиткой. Памятник уже установлен. В центре мемориала располагается фигура плачущей женщины, склонившей голову над ребенком. Перед ними установлены три плиты с именами умерших детей, православными крестами, цветами и изображением горящей свечи, прикрываемой ладонями.
Вся площадка мемориала обнесена невысоким забором из декоративного бетона и вымощена тротуарной плиткой. От нее к выходу с кладбища – дорожка из тротуарной плитки. Перед кладбищем расчищена и распланирована большая площадка.
К приезду гостей из Барнаула, Санкт-Петербурга и других регионов в селе наводят порядок. От самого въезда через центр села до кладбища прогрейдирована дорога, зачищены обочины, убраны разваливающиеся постройки.
В следующем году в Боровлянке помимо памятника на кладбище планируют построить мемориальный комплекс на средства краевого бюджета. Сейчас идет разработка проекта.
Совсем скоро наступит значимый для Боровлянки и для района день – открытие мемориала, когда на кладбище лесного села, 70 лет назад приютившего ленинградских детей, будет многолюдно. Склонят головы все собравшиеся. Мы помним…
Андрей ТИМОХИН.
Они живы, пока жива наша память…
Ужасно, когда Время обрекает на вынужденную смерть людей старых, немощных. Горько, больно, если – молодых… Невыносимо больно, чудовищно, неприемлемо, когда беззащитные малыши становятся заложниками любых авантюр взрослых: военных ли, политических или бытовых.
Крохи блокадного Ленинграда не могли противостоять своей суровой участи, страшным, невосполнимым утратам. Да и что сделали бы они в самом нежном возрасте?! Так рано включенные в жесточайшую кровавую бойню, бедняжки безропотно, тихо умирали уже далеко за пределами родного Ленинграда, не умея понять происходящего на интеллектуальном уровне, но приняв на себя весь кошмар боли и страданий на уровне физическом. Не все, но очень-очень многие, потому что невозможно было изменить необратимые процессы, происходившие в изможденных, измученных тяжкими невзгодами тельцах. Так случилось и в Боровлянке, где следствием ужасов блокады стала смерть восьмидесяти восьми детей.
Десятки лет прошли с тех пор. Но для всего наступает свой день и час. Пришло время заплатить дань Памяти и детям-великомученикам, навечно оставшимся в земле Алтая. Потому что чем старше мы становимся, чем больше вокруг нас расцветает новых жизней, дорогих нам, бесценных для нас, тем острее, до боли сердечной, непередаваемое сожаление о безбожном варварстве, сотворенном с Ленинградом в Великую Отечественную войну. Да разве только с ним одним! И не может быть иначе, чем сберечь Память о безвинно загубленных жизнях и жизнях тех, чье рождение не состоялось, любыми способами и средствами, передавая из поколения в поколение.
Людмила Фельдбуш, руководитель районного литературного объединения «Вдохновение».
Надежда Дуплинская
ДЕТЯМ ЛЕНИНГРАДА
Все живо: строгие мосты,
Неповторимость Ленинграда,
Деревьев желтые листы
В ажурных кованых оградах.
По этой дивной красоте
Война прошла кромешным адом.
Здесь слава города и боль,
И страшная беда – блокада.
Мишенью в солнечных лучах
Собор Исаакия сияет.
Святыню «мессеры» бомбят,
И снег кроваво-черный тает.
Поток измученных детей –
Неизмеримы испытанья
Железом, голодом, огнем…
За что им эти все страданья?!
Ползет по Ладоге обоз –
Измучены, полуодеты –
Свистит снаряд, еще снаряд…
И гибнут дети! Гибнут дети…
Оставшихся, полуживых,
Испуганных (а где же мама?)
Ночами долгими везут:
Не обнаружила бы «рама».
Шли эшелоны на Урал,
В Калининград и на Алтай…
Иркутск их сердобольно ждал
И Краснодарский край…
Спасение должно быть тут –
Страна им в жизнь дает билеты…
Но голод, смерть вослед идут,
И гибнут дети! Гибнут дети!
Как много их в земле лежит!..
…В лесной далекой Боровлянке
В память о них – плита и крест
На скорбной солнечной полянке.
Кристина Демьяненко
Целый месяц в пути, тридцать дней на колесах.
Ленинградских малюток в Сибирь к нам везли.
И теплушка для них была домом походным,
А им было всего-то от двух до пяти.
Ни еды, ни лекарств и ни теплой простынки,
А порой не хватало хлеба, воды.
Уповали на чудо, теплилась надежда,
Что детишек спасут – от двух до пяти.
Слишком долгим был путь до глухой Боровлянки,
Где промерзший барак, нары, сильный мороз.
Крошки стойко несли свой крест, по-солдатски,
А в итоге их ждал боровлянский погост.
С каждым днем угасали блокадные детки,
Умирали на нарах от дома вдали.
Погребенные здесь остались навечно,
А им было всего-то от двух до пяти.
Не спасли, не смогли, уберечь не сумели,
Хоронили их наспех, не поставив кресты.
Ленинградские матери даже не знали,
Где последний приют их малютки нашли.
Время быстро летит. И стираются даты,
Но останется с нами острая боль.
Как героев, мы помним детей Ленинграда,
И пусть в память о них горит Вечный огонь!
