11 апреля – Международный день освобождения узников концлагерей
Если бы за каждого погибшего во Второй мировой войне объявили минуту молчания, мир молчал бы 50 лет…
В 1933 г. Гитлер сказал: «Дайте мне десять лет, и вы не узнаете Германию!». Он был прав – немцы не узнали свою страну, она вся была опутана колючей проволокой. Концентрационные лагеря начали создаваться сразу после прихода Гитлера к власти с целью изоляции и репрессирования противников нацистского режима. Первый концлагерь в Германии был создан близ Дахау в марте 1933 г.
К началу Второй мировой войны в тюрьмах и концлагерях Германии находилось более 300 тыс. немецких, австрийских и чешских антифашистов. В последующие годы гитлеровская Германия создала гигантскую сеть концентрационных лагерей, превращенных в места организованного убийства миллионов людей. Фашистские концлагеря предназначались для физического уничтожения целых народов, в первую очередь – славянских, а также евреев и цыган. Для этого они оснащались душегубками, газовыми камерами, крематориями и другими средствами массового истребления людей.
Существовало несколько типов лагерей, самые страшные из которых – это лагеря смерти (уничтожения). Больше всего их было создано на территории Польши. Это Аушвиц-Биркенау (Освенцим), Майданек, Треблинка и другие. К этой же категории относились первый германский лагерь Дахау, а также Дранси (Франция), Каунас (Литва), Львов (Украина), Олдерни (Норвегия), Саймиште (Сербия). В лагерях уничтожения, которые проектировались и строились не как места заключения, а как фабрики смерти, ликвидация узников шла непрерывным и ускоренным темпом. Предполагалось, что в этих лагерях обреченные на смерть люди должны были проводить буквально несколько часов. Специальный конвейер превращал в пепел по нескольку тысяч человек в сутки.
Другие типы лагерей, включавшие в себя трудовые, транзитные, лагеря для военнопленных, по существующим в них условиям мало чем отличались от лагерей уничтожения, а по мере развития военных событий различия между ними все больше стирались. В трудовых лагерях, таких, как Бухенвальд, Заксенхаузен и Равенсбрюк в Германии, Маутхаузен в Австрии, Саласпилс в Латвии, Цитадель на Украине, Шталаг 352 в Белоруссии, существовала не менее изощренная система издевательств над людьми: ужасные условия проживания, жестокие наказания, проведение медицинских экспериментов над людьми, газовые камеры, крематории. Такое страшное понятие, как фабрика смерти, включало в себя не только конвейер по уничтожению узников, но и рациональное использование «отходов». Например, в лагере Бухенвальд еще в августе 1940 г. был издан приказ об извлечении золотых зубов после сжигания трупов. Фашисты пытались извлечь выгоду, из чего только можно. Они делали сумки из человеческой кожи, чулки из человеческих волос, мыло из человеческого жира, а пеплом из крематория удобряли огороды. Были даже любители коллекционировать татуировки на человеческой коже.
По данным отчета 1967 г. Федерального министерства внутренних дел Германии, концлагерей и их подразделений на захваченных фашистами территориях насчитывалось 1634. Однако, по некоторым данным, их численность доходила до 15 тысяч.
В лагерях содержалось, по разным данным, от 18 млн. до 20 млн. человек, 12 млн. из них не дожили до освобождения. Каждый пятый узник был ребенком.
Несмотря на ужасающие условия существования, практически во всех лагерях существовало антифашистское подполье; рискуя жизнью, узники старались, как могли, поддержать своих ослабевших товарищей, облегчить участь детей. Узнав о наступлении американских войск, узники Бухенвальда через смонтированный на дне мусорного ведра радиопередатчик передали союзникам призыв о помощи. 11 апреля 1945 г. в лагере началось восстание, в ходе которого было обезоружено и захвачено в плен около 80 эсэсовцев и солдат охраны. Заключенные полностью взяли лагерь под свой контроль и удерживали его до подхода союзных войск. 13 апреля лагерь был полностью освобожден частями 80-й дивизии США.
Военный трибунал в Нюрнберге осудил гитлеровскую систему концлагерей как преступление против человечности, а 11 апреля принято считать Международным днем освобождения узников концлагерей в память об интернациональном восстании в лагере Бухенвальд.
Сквозь ужас Бухенвальда
Бухенвальд («буковый лес») – один из крупнейших нацистских концлагерей. Был создан в 1937 г. в окрестностях города Веймара (Германия). Первоначально назывался Эттерсберг. В феврале 1938 г. под руководством Мартина Зоммера в лагере была создана камера пыток и появилось помещение для расстрелов. В 1940 г. началась постройка крематория. В сентябре 1941 г. в Бухенвальде расстреляли первых советских военнопленных, а в 1944 г. здесь был замучен известный немецкий антифашист Эрнст Тельман. В январе 1945 г. сюда прибыли тысячи евреев из польских концлагерей, и Бухенвальд стал самым крупным лагерем смерти.
С 1937 по 1945 г.г. узниками лагеря были около 239 тыс. человек. Всего в Бухенвальде замучено 56 тыс. заключенных 18 национальностей.
Наш земляк Николай Игнатьевич Татаринов в 1939-1940 г.г. воевал с белофиннами, в 1941 г. в первый же день войны ушел на фронт. Когда оказался в фашистском плену, дважды пытался бежать. Немцы согнали измученных и раненых пленных в колонны, расстреляли комиссаров и евреев, которых выдал провокатор, остальных погнали в Германию. Сначала шли пешком, потом их везли на машинах. Когда остановились и приказали выгружаться, пленники не сразу поняли, где находятся. Резиновыми шлангами били отстающих, несмотря на холодный дождь, заставляли раздеваться и прыгать в наполненный грязной водой котел, врытый в землю. После «бани» выдали полосатую одежду и по очереди стали подводить к парикмахеру, который простригал каждому широкую полосу на голове. Это была отличительная прическа узника Бухенвальда. Ударами дубинок загнали пленников в центральные ворота лагеря – браму, присвоили заключенным номера. Николай Игнатьевич стал узником №13953. Выжить в этом лагере даже неделю казалось чудом, смерть поджидала на каждом шагу. А он находился там несколько лет. Голод, холод, жестокие издевательства: людей подвешивали за ноги, обливали на ледяном ветру водой. Круглые сутки дымилась труба крематория, отравляя воздух ужасным зловонным дымом. Живые еще люди каждую минуту чувствовали запах смерти. Блок №56 стал местом жительства Николая Игнатьевича. Но еще страшнее была работа, на которую его направили, – сортировать одежду людей, сожженных в крематории. За сутки через руки заключенных проходили сотни вещей, в том числе детских – ботиночек, рубашечек…
Потом он попал на фабрику, где истощенных узников заставляли стоять у конвейера по 16-18 часов. Давали баланду и эрзац-хлеб, да и то не каждый день. Люди походили на скелеты, на которых болталась полосатая арестантская одежда.
Но самое страшное было даже не это. Заставляли работать на врага, своими руками делать детали для «Мессеров» – фашистских самолетов. Татаринов хотел избавиться от этой ненавистной работы. Сначала намеренно покалечил себе руку, сунув ее под дрель. От боли потерял сознание, но на следующий день его притащили к конвейеру на носилках… Подумывал он даже о самоубийстве, многие шли на это. Но какой смысл? Ведь к конвейеру каждый день пригоняли новых заключенных. На фабрике работало более пятисот человек разных национальностей. Но советские заключенные выделялись своей сплоченностью. Именно они предложили на первый взгляд нереальный план – сжечь фабрику вместе с собой… Николай Игнатьевич позже сожалел, что почти не помнил имен своих товарищей. Помнил только одного блондина по кличке Иван Белый и еще одного, который называл себя Рубаном. Да и не спрашивали тогда имена…
Тщательно продуманный план удалось осуществить ценой жизней десятков узников. Чудом спасся Татаринов после того страшного пожара. Смутно помнил, как выбрался из догорающего цеха, как волосы горели на нем, но он почему-то не чувствовал боли. В чувство его привели капли дождя. Тогда он понял, что мало кто выжил из участников поджога. Даже охранники были поражены самоотверженностью узников, почти не били их, а сразу отправили в главный лагерь (Бухенвальд имел 66 филиалов), ведь фабрика сгорела полностью, так что работы заключенным здесь все равно не было. В лагере над ними издевались уголовники, которых начальство использовало в качестве надзирателей. Потом началось следствие по делу о сгоревшей фабрике. Всех, оставшихся в живых, поместили в карцер. Каждый день вызывали на допрос, и людей в камере оставалось все меньше. На двадцать третью ночь их было всего восемь. При допросах узникам пытался помочь переводчик-немец: переводил ответы заключенных так, чтобы фашисты не узнали ничего лишнего.
Казалось, смерть уже совсем близко, но вновь Татаринова спасло чудо: его забрали на строительство укреплений в Чехословакии. Позже он узнал, что всех участников поджога повесили. Не избежал той же участи и немец-переводчик, который не захотел быть палачом.
Символом памяти обо всех погибших в концлагере Бухенвальд стал Бухенвальдский набат.
«Он стучит и в моем сердце. Хочу присоединить и свой голос к тем, кто борется за мир. Порой я задаю себе вопрос: неужели то, что я пережил, было на самом деле? Может, это сон? Нет, это правда…». Об этом Николай Игнатьевич Татаринов, ветеран войны и труда, говорил корреспонденту газеты «Молодежь Алтая» Юрию Майорову через 20 лет после тех трагических событий. В 1960 г. он переехал на Алтай и до пенсии работал слесарем-инструментальщиком на Большереченском ремонтном заводе.
Николая Игнатьевича давно уже нет в живых. Но сведения о его судьбе бережно сохранили работники районного музея, и сегодня, накануне 70-летия Великой Победы, у нас появилась возможность еще раз вспомнить героическую историю нашего замечательного земляка, который даже в фашистском плену сохранил силу духа и уверенность в нашей Победе.
Они погибли в немецком плену
Термин «Stalag» появился еще в годы Первой мировой войны и использовался для названия лагерей заключенных военнопленных. Эти лагеря существовали и во время Второй мировой войны, в них содержались военнопленные, не произведенные в офицерское звание.
В районном музее хранятся уникальные документы – копии личных карточек наших земляков, находившихся в немецком плену. При одном виде этих листков, исписанных немецкими буквами, становится не по себе. На некоторых карточках имеются фотографии заключенных, отпечатки пальцев, в верхнем правом углу на каждой карточке стоит номер, который присваивался каждому заключенному в лагере. В музее хранятся данные о 21 нашем земляке. Вот только несколько фактов.
Гуров Илья Викторович (с. Горновое). Рядовой 760 стрелкового полка 208 стрелковой дивизии. Попал в плен 29.08.1942 г. под Сталинградом, находился в лагере для военнопленных Stalag IID. Погиб в плену 10.07.1944 г. в местечке Бейстфорд.
Субботин Александр Филиппович (с. Краснояры). Рядовой 2 стрелкового полка 50 стрелковой дивизии. Попал в плен 27.08.1942 г. под Сталинградом, находился в лагере Stalag VIIIA. Погиб в плену 9.08.1944 г., захоронен в местечке Ламсдорф.
Козлов Григорий Никитич (с. Хайрюзовка). Рядовой 512 стрелкового полка 146 стрелковой дивизии. Попал в плен 16.07.1941 г. под Константиновым. Находился в лагере Stalag IIA Нойесбранденбург. Погиб в плену 1.06.1944 г.
Котов Андрей Никифорович (с. Троицкое). Рядовой 612 стрелкового полка 144 стрелковой дивизии. Попал в плен 8.07.1941 г. под Староконстантиновым, находился в лагере Stalag XD 310. Погиб в плену 14.01.1942 г. Место захоронения – Райбург.
Скударнов Алексей Иванович (с. Новоеловка). Рядовой 1809 полка. Попал в плен 7.07.1941 г. под Новоградом, находился в лагере Stalag VI B. Погиб в плену 20.08.1942 г.
Ключанский Алексей Андреевич (с. Талдинка). Рядовой 496 стрелкового полка 148 стрелковой дивизии. Попал в плен 29.06.1941 г. под Горохово. Находился в лагере Stalag XD 310. Погиб в плену 3.02.1942 г., место захоронения – Хайдкален.
Если вас волнует судьба ваших родственников или родственников ваших знакомых, пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны, загляните в музей и поинтересуйтесь этими списками. А быть может, эта информация поможет вам хотя бы просто прикоснуться к этой трагической странице нашей истории.
Светлана КУДИНОВА.
Баллада о безымянном концлагере
Памяти мертвых…
Если будете там, поклонитесь пониже, пониже…
Прикоснитесь к песку, поздоровайтесь с чахлой травой…
Я был там только раз – и уж больше его не увижу,
Этот маленький ад, обнесенный колючей стеной.
Не Освенцим, не Треблинка… Краска блестит на воротах.
Кроме черной трубы, ведь и страшного нет ничего.
Безымянный концлагерь. В бесстрастных имперских отчетах
После цифры убитых писали лишь номер его.
Так поведал нам гид. С вдохновеньем почти что поэта
О вместимости блоков пропел он торжественный сказ,
О числе патрулей, и о прочих занятных секретах,
И о том, сколько тел пропускал крематорий за час…
Ты прости ему, Боже, кошмарное это витийство.
Кто убит, тот убит, и другой не припишешь финал.
А моя была б воля, я к этому храму убийства
Караулы приставил бы и никого не пускал.
У меня получали бы пропуск сюда только дети,
Так, с 13 лет, – как начнется броженье в умах.
И не гиды, не гиды водили б экскурсии эти.
Их водили бы призраки тех, кто погиб в лагерях.
Шелестели б они: «Не забудьте, как мы не забудем,
Что за дымом людским птичьи стаи летят стороной,
Что сжигали людей, и что люди построили – люди! –
Этот маленький ад, обнесенный колючей стеной…».
Марк Шехтман.
