В 2013-2014 учебном году Настя Тарасова, тогда ученица 9 класса ТСШ №2, принимала участие во Всероссийском конкурсе литературного творчества для старшеклассников «Проба пера», который проводил Омский государственный университет. И победила в конкурсе! Ее работа была опубликована в специально изданном сборнике.
Анастасия теперь студентка одного из барнаульских вузов, и пусть ее будущая профессия никак не связана с литературным творчеством, но участие в конкурсе стало для нее заметным памятным событием. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию ее работу.
Так случилось, что с самого рождения рядом со мной был дедушка – папин папа – Александр Лаврентьевич Тарасов. Несмотря на свой возраст, он высокий, крепкий, с добрым лицом, совсем белой от седины головой и руками трудяги – за всю жизнь они переделали столько хороших дел!
Мама и папа часто обращаются к нему, как говорит мама, «за консультацией». Это, наверное, потому, что дедушка много знает и умеет, он у нас «ученый агроном», так записано в его дипломе, да и двоих детей он вырастил один. Мне кажется, он умеет и знает все! Вот и сегодня я пришла к нему с вопросом: «Дедушка, расскажи мне о войне. Какой ты ее помнишь?».
Дедушка неторопливо начинает свой рассказ, иногда на глазах выступают слезы, но я знаю, что ему очень приятно рассказывать о себе и своей семье, что он очень рад моему интересу к истории семьи и страны.
Родители моего деда родом из европейской части России: папа из Орловской губернии, мама – из Воронежской. Они приехали на Алтай во времена столыпинского переселения, осели в Яминске. Отец Лаврентий – третий ребенок в семье, а всего детей было семеро. В 1917 году он создал семью с Марфой Петровной Павловой. В то время Яминск (ныне Целинное) был лесным селом: дома рубили, не выезжая за деревьями в лес, прямо на месте. Все пережили они: революцию, армию Колчака, коллективизацию, войну… Вырастили четверых детей: Алексея, Анну, Полину и моего дедушку Александра.
«Хатенка была маленькая, как мой зал. Печь русская, полати, родители и нас четверо. Я не знаю, когда родители отдыхали. Днем – колхоз, потом свое хозяйство, дом, огород. Надо сварить, постирать, дом в порядок привести.
Отца забрали в армию летом 1941-го. Когда его провожали, он наказывал старшему брату слушаться мать. Ранение получил в Вологодской области зимой 1942 года. Он обморозил пальцы на ногах, а когда начали отнимать их, то пришлось отрезать вместе с ботинками. Долго лечился в госпиталях, домой пришел только осенью, на костылях и с осколком в ноге. Чуть оклемался, его взяли в трудармию в город Киселевск. Работать надо было, а кормить – не кормили, лебеду варили и ели. Вот и сбежал, дома в кладовке месяц просидел, прятался, а потом пошел сдаваться властям. И снова в трудармию, только теперь в Бийск. Там дела были получше, там он сапожничал. Среди трудармейцев был вор, в базарные дни он отправлялся на рынок, «пощипывал» народ и подкармливал всех. А вернулся домой отец только в 1946 году.
Мама для меня – самый великий педагог, в том, как построить взаимоотношения с отцом, детьми, между детьми. Я никогда не видел в доме скандалов, не слышал крика; наверное, что-то и было, но мы этого не замечали: только уважение и согласие. Дома верховодила мама, но никогда ничего одна не решала, всегда советовалась с отцом. И так до последнего дня.
Всю войну было очень трудно, голодно. Дома остались только мама, две сестры да я. Мне исполнилась всего три года. Сестры относились ко мне, как к малышу.
Хозяйство было небольшое: корова, поросенок, три овцы, с десяток куриц, огород. Картошки накапывали по восемьсот ведер, чтобы хватило. С этого хозяйства платили налоги: сто яиц, сколько-то молока, с овцы – мясо и шкуру. Помню, под лавкой стояла корзина с яйцами, и мама строго наказывала их не есть – это план. А мяса почти не видели. Телят сводили в Кемеровскую область, в Сталинск, а обратно привозили головы, ноги, кишки – это и было мясом. Наверное, поэтому и люблю косточками побаловаться.
Всю трудовую жизнь отработала мама в колхозе. Делала все, трудилась везде, куда пошлют. На уборке хлеба была специалистом по укладке снопов, зимой молотила. Сеяли вручную, пахали на коровах. Утром мама заберет нашу корову – и на поле, а вечером какое с нее молоко?
Хлеба в колхозе не давали до 1950 года, приходилось воровать: то в карман насыплет, то в валенки. Придет домой – ноги ледяные. Потом на ручных жерновах терли зерно и из этой, считай, дробленки делали лепешки. Приносила домой то, что собирали, что молотили. Без этого нам бы не выжить. Хорошо, картошка была да молоко, творог. Наварит мама большой чугунок картошки, и хорошо. Посуды не было, только несколько алюминиевых чашек. Ложки деревянные делали сами. Первую алюминиевую ложку привез отец с трудармии, так и ел ей всегда, и у меня вот их много, а я всегда ем одной.
Когда заканчивалась молотьба, мама пряла, ткала. Раньше вся одежда была льняной. Лен мяли, трепали, пряли, ткали, а весной в проточный ручеек клали и отбеливали. А уже из холста мама шила одежду. Грубая была, терла, но другой не было.
Мама хорошо пела. Сидит, прядет и поет, потом заплачет. Ее спрашивали: «Кого больше жальче – мужа или сына?». Она отвечала: «В сердце для мужа один уголок, для сына – другой».
Как только появятся проталины, ребятишки бежали играть в лапту. Играли все: и большие ребята, и малышня. Сбросим обутки – и босиком. Мяч был скатан из коровьей шерсти. Стукнет по мячу какой-нибудь взрослый – мяч в воду, а она – ледяная! Доставали и дальше играли.
Помню, очень не любил я сметану, а сестры Нюся с Полей намажут мне губы сметаной, чтобы я не баловался. Я плачу, а им смешно!
Сладкого ничего не было. Накопали как-то мы морковки, спустили в погреб, старшие ребята попросили немного, ну, я в погреб, да половину выкинул наверх, а они, конечно, всю и съели.
Трудно жили: света не было, его провели, когда я в армии служил. Радио не было, оно появилось, когда я в девятом классе учился. Утюги были интересные: железка отшлифованная, грели на печке. Пока греешь да гладишь – уже можно и стирать.
Хорошо помню Победу. Тащит меня двоюродный брат за руку бегом на площадь, радио ведь не было. А это так далеко. На площади что-то типа сцены, трибуны. Народу собралось – тьма. Выступали дяденьки разные, говорили, что кончилась война, что все, кто выжил, вернутся домой, что начнем мы новую мирную жизнь. Все очень радовались, смеялись. И исполнилось мне уже семь лет».
Незаметно пролетело за разговором время. Много интересного я узнала от дедушки о своей родословной. Мы пошли домой, а он, я думаю, еще долго вспоминал свое голодное, но, наверное, счастливое военное детство.
Есть чему и поучиться. Добрые семейные отношения сохранились до сих пор.
Анастасия ТАРАСОВА.
